Раритеты "Рушанских ворот"

Раритеты «Рушанских Ворот»; Хроника одного спуска. – Душанбе: «Мир полиграфии», 2011. – 104 с, ил.

Автор книги, Лоренц Е.О., родился в 1954 г. в Душанбе. Бегать в горы стал с пятого класса, а с 19 лет занимается альпинизмом весьма серьёзно.

В увлекательной форме в книге изложены воспоминания о событияях, имевших место в горах Памира, участником которых автору довелось быть. Мастер спорта по альпинизму. На все семитысячники Таджикистана восходил неоднократно. С 1977 года работает в авиакомпании «Таджикистан».

Пожалуй, все началось с того, что я сломал ногу. Мой очередной альпинистский сезон обещал быть очень интересным:

Это сулило мне выполнение нормативов на Мастера Спорта СССР и звание "Снежного Барса".

Всё было перечёркнуто в одно мгновение — неудачное приземление во время совершения прыжка с парашютом. Тот участок поля, на который я шлёпнулся, порос очень высокой травой, чего я не ожидал, да и к тому же левой ногой попал в какую-то нору и... 29 мая 1985 получил первый (было бы здорово, если последний) в своей жизни перелом левой ноги. Если верить справке, которую мне выдали в Кулябском травмпункте (где оказывали квалифицированную медпомощь), то диагноз звучал примерно так: перелом малой берцовой в нижней трети со смещением, разрыв связок. Далее, как в кошмарном сне, тянулись два дня в Республиканской больнице (Кара Боло) и целых девятнадцать дней передвижений с загипсованной ногой на дополнительных точках опоры, которые именуются костылями.

От восхождений, естественно пришлось отказаться, хотя к моменту вылета экспедиции па Центральный Тянь-Шань (20 июля 1985 г.) я уже ходил в горы и лазал но скалам. Просто нога была ещё слабой, и я боялся сорвать, восхождение на "Хана" той группе, в состав котopoй был включён.

20 июня начали развёртываться события в жизни Аэрофлота, которые сделали для меня лето 1985 года одним из самых интересных в моей жизни. Этой датой ознаменовался приезд студентов и преподавателей Рижского института инженеров Гражданской Авиации - членов экспедиции по снятию самолёта Р-5 (пилота Липкина) со склонов пика Ленина.

То место, где Липкин потерпел аварию в 1937 году на высоте 5200 метров, так и называется "Скала Липкина".

Экспедиция была подготовлена очень серьёзно, продумано все до мелочей, ко снимать было практически нечего. Рижане спустили в общей сложности 150 кг. различных обломков. Лучше всего сохранилась кабина пилота. Самой основной части — двигателя не было. Сроки поджимали, экспедиция была свёрнута и вместе с "трофеями" на Ил-76 вылетела в Ригу.

Перед отлетом они попросили первого заместителя командира Душанбинского ОАО Забровского Александра Михайловича продолжить поиск реликтовых самолетов Р-5, конструктора Поликарпова, на территории нашей Республики.

По сведениям, полученным от старых работников нашего аэропорта, в различных местах Таджикистана находятся шесть самолетов Р-5. Особенно ценную информацию дал Тихомиров Н.К.. который работал в Душанбинском авиаотряде с 1937 года, теперь уже пенсионер, но конструкцию Р-5 он помнит прекрасно. По его данным, два самолёта этого типа находятся в районе "Рушанских Ворот". Он был участником экспедиций по поиску

этих воздушных судов после аварий, и с одного из них демонтировал наиболее ценные и необходимые детали.

В начале августа была проведена разведка места нахождения этих реликтовых самолетов. Участникам поисковой группы удалось обнаружить один из них на южных склонах "Рушанских Ворот".

Следует объяснить, чем вызван поиск и эвакуация Р-5. Дело в том, что ни в одном музее авиации нет самолётов этого типа, а Р-5 был в свое время самым лучшим в мире воздушным судном! Преподаватели и студенты РКИИ ГА решили сделать летающий Р-5 для музея ГА в Ульяновске, но чертежи этого самолета не сохранились. Тогда они решили снять один из таких самолетов и восстановить чертежи и конструкцию. С пика Ленина, вернее с его склонов, были сняты лишь жалкие остатки. Поэтому они и обратились к Забровскому А. М., чтобы продолжить поиск и эвакуацию этих самолётов. Александр Михайлович принимал активное участие в Рижской экспедиции и, как говорится, "загорелся" этим делом. По своей натуре очень энергичный, активный и деловой человек, он создал в аэропорту оргкомитет по поиску Р-5, расспросил всех старых авиаработников о местах нахождения самолётов этого тина. Мечтой его стало создание совместно с музеем авиации в Монино второго летающего Р-5.

11 июля около штаба ОАО встретил я старшего инженера АСС Елхина А,А., который справился о моём здоровье и предложил мне участвовать в спуске Р-5, на что я с радостью согласился. Работать предстояло на высоте 4400 м. После встречи с Забровским А. М., я получил кое-какое представление о месте нахождения этого самолета по фотографиям, сделанным во время первого разведвылета. Группа, в состав которой входили Забровский А. М., Машков В. С., Мехонин С. П., Сапожков В. и Ташмаматов Д. уже пыталась подойти к Р-5, но удалось это только одному — начальнику аэропорта Рушан Дусту Ташмаматову. По тем небольшим деталям, которые он принёс вниз, Тихомиров определил— они от Р-5.

Итак, на очередной встрече у Александра Михайловича намечаем дату вылета в Рушан — 19 июля. Задача группы — подойти к самолету, определить, в каком состоянии находятся обломки, наметить путь спуска, необходимые инструменты и снаряжение для его эвакуации, снять все те части, которые сможем собрать. Вертолётчикам — определить место высадки группы. Самое основное — это посадить вертолет как можно ближе к Р-5.

Кроме Машкова и меня на такой высоте никто из членов разведгруппы не был, и тем более, не работал. Ребята не представляют, что такое высота и её спутник — горная болезнь. Сразу начинаем консультации давать: о температуре дневной и ночной, что лучше взять из одежды и т.д. Машков составляет список личного снаряжения для участников, Мехонин — список необходимых инструментов, я взялся за базовое снаряжение. Все вместе составили список необходимых продуктов питания. Времени на подготовку очень мало — сегодня уже 17 июля, а на 19 июля назначен вылет.

День перед вылетом прошёл в бурной подготовке. Кабинет Мехонина Сергея превратился в какой-то продуктово-вещевой склад. Все полученные продукты, снаряжение, инструмент и т.д. концентрировалось у него. Дело в том, что к этому времени ещё не прилетел Бурлачко Д. X., он снимал упавший вертолёт Ми-8 в Горной Матче. Практически все бивачное снаряжение было у них, поэтому необходимо было получать новые спальные мешки

со склада ОМТС ОАО, а для этого выписать требование, подписать у главбуха, у…, у… и т.д. Я даже вначале растерялся, но спас положение Мехонин, я преклоняюсь перед деловыми качествами этого человека. Вечером расходились уже в восьмом часу. Всё было уложено, упаковано и подготовлено для погрузки в вертолёт. Завтра вылетаем в Рушан. Состоится ли вылет? Очень сильный "афганец", плохая видимость, закрыты почти все порты МВЛ.

Как и следовало ожидать, вылет не состоялся. Весь день проторчали в аэропорту. Наш вылет перекладывали через каждые два часа. Приехал Христофорыч — так мы зовём Бурлачко Дмитрия Христофоровича. Он две недели проработал в Матче, но с радостью согласился вылететь завтра с нами. Удивительный он человек, весёлый. Непоседливый, очень работоспособный и всегда ко всему готовый, по-моему, застать его врасплох просто невозможно.

Наконец-то 20 июля вылетели в Рушан. Вертолёт ведёт один из самых опытных вертолётчиков Республики — Кожин Вениамин Маркович. Кратковременная посадка в Семиганче и далее на юго-западный Памир. Несмотря на полную загрузку вертолёта, Кожин ведет машину через перевал Одуди, или как его называют пилоты — "Рушанские ворота", а не в обход над Пянджем.

Вкратце объясняю, что это такое. Граница Таджикской ССР с Афганистаном идет вдоль реки Пяндж. В одном месте, чуть-чуть не долетая до Рушана, река делает петлю, образуя так называемый Рушанский Выступ. Раньше авиатрасса проходила по прямой, срезая этот выступ, через перевал Одуди (4430), так его и называли — Рушанские Ворота. Современные Як-40 следуют в Хорог старым маршрутом, но на большой высоте, а вертолёты и Ан-2 огибают Рушанский Выступ вдоль р. Пяндж.

Вениамин Маркович сигналит нам сиреной, предупреждая о подлёте к перевалу. Все хватаются за фотоаппараты и замирают у иллюминаторов. Два круга над Р-5. Его видно прекрасно, как на ладони. Далее вертолёт буквально ныряет в узкий кань-

он, выводящий к г. Рушану. Необходимо доставить пассажиров в аэропорт и выполнить санзадание. Потом Кожин начнёт забрасывать нашу группу к самолёту Р-5 — нашему пункту назначения. Он сообщил нам, что постарается сесть как можно ближе к Р-5, там, где он нас высадит — это предел, выше уже сесть на Ми-8 невозможно.

Посадка в аэропорту Рушан, выгрузка снаряжения и несколько часов ожидания возвращения нашего экипажа с санзадания, готовим обед, разговоры только о предстоящей работе. Получаю информацию о самолёте, который будем спускать.

Р-5, который вёл пилот Кабанов М., потерпел аварию в феврале 1941 г., не дотянув до перевальной точки всего 30 м. (по вертикали). При аварии летчик получил травму — перелом обеих ног. Через несколько дней, увидев пролетающий мимо самолёт, он дал сигнал бедствия дымом. Для этого ему пришлось поджечь Р-5. Через десять дней Кабанов был снят с места аварии в Рушан, но ноги были сильно обморожены. Для спасения жизни Кабанову ампутировали обе ноги. Он некоторое время работал в Душанбинском аэропорту, затем переехал в Молдавию и умер в преклонном возрасте в 1969 году. В своей семье он избегал разговоров о своём прошлом пилота. (Это мы узнали гораздо позже, из писем его сына — командира вертолета МИ-8 Якутского УГА, сын просил рассказать об отце). Кабанов дважды совершал аварию на самолётах Р-5. Первый раз в районе перевала Хабуробад, на высоте 3600 м., недалеко от Сагирдашта. Остатки его первого самолёта видел геолог Памирской ГРЭ Кошелев, но по плану, который он нам начертил, мы не смогли увидеть эти обломки (из вертолёта их трудно заметить), и оставили их поиск на будущее.

Наконец-то долгожданное стрекотание Ми-8. Экипаж усталый — посадка и взлёт с очень неудобного места. Привезли травмированного туриста. Травма очень серьёзная — черепно-мозговая. Парень, идя без страховки, сорвался на ледовом участке и летел около 300 метров по льду и осыпи.

В соседней экспедиции московских альпинистов оказался опытный врач-хирург, который, в полевых условиях, опе-

рировал пострадавшего, но для спасения жизни больному был необходим срочный спуск и госпитализация. Решено было отправить парня в Хорог — там больница гораздо лучше, чем в Рушане. Кожин вызывает второй вертолёт, пролетающий над нами в Хорог, и отправляет пострадавшего в столицу Горного Бадахшана.

Пока экипаж подкрепляет силы нашей стряпней (кстати, Машков В. и Бурлачко Д. прекрасно готовят), мы сортируем груз. Кожин сначала забрасывает троих — Машкова, Мехонина и меня с минимумом груза. Ему ещё надо выбрать место для посадки. Возможно, что первую ночь мы проведём втроём. Запуск двигателей, бортмеханик и техники снимают четыре (из шести имеющихся) аккумуляторов — для облегчения машины. Вес каждого аккумулятора — 90 кг. Взлёт, круг над Рушаном и мы входим опять в узкий каньон, ведущий к перевалу Одуди. Каньон очень узкий, скальные стены, кажется, прямо нависают над нами, и всё время кажется, что вот-вот заденем лопастями за левый или правый склон его.

Наконец ущелье расширяется, вертолёт делает ещё один круг для набора высоты и направляется к двум характерным вершинам, левее которых находятся Рушанские Ворота — перевал Одуди. Высота вершин 5200 и 5100, почти через месяц, после описанных здесь событий, мы предпримем попытку восхождения на них с северной стороны.

Кожин делает три круга над южным, небольшим цирком правее перевала, выбирает место. Несколько выстрелов из ракетницы по склону цирка — по направлению движения дыма и пламени ракеты, экипаж определяет направление и примерную силу ветра. Внизу, при вылете из Рушанского аэропорта мы договорились, что по команде Кожина мы все трое быстро выпрыгиваем из вертолёта, машина будет во «взвешенном» состоянии. Следует очень осторожный заход на какой-то снежный бугорок, взвыла сирена, я рывком открываю дверь и выпрыгиваю на снег. За мной буквально вылетают Машков и Мехонин.

Бортмеханик выбрасывает наши рюкзаки, палатку, металлические звенья от антенной мачты, которые мы применяли, как стойки для палаток. Всё это происходило быстро, чётко, без суеты. Воздушные потоки от вращающегося винта машины сбивают с ног, больно лупят по лицу кристаллики срываемого снега.

Вертолёт медленно разворачивается над снежным бугорком и уходит. Вообще, все взлеты Ми-8 с этой площадки больше напоминают падения. Связываемся по радиостанции с Кожиным. У них все в порядке, напоминает, что нам нужно отмаркировать площадку и сделать указатель направления ветра. Он сейчас привезёт остальной груз и участников экспедиции. Времени мало, скоро уже зайдёт солнце, а ведь вертолётчики должны закончить работу и прибыть в аэропорт за час до захода солнца.

Спускаем с бугорка своё снаряжение. (Бугорок этот мы назвали "площадка Кожина"). Договариваемся так — мы с Сергеем маркируем площадку и устанавливаем указатель ветра, Машков В.С. идет к Р-5 и приносит оттуда какой-нибудь "подарок", т.е. что-то из обломков. Высота площадки Кожина — 4200 м. Р-5 лежит на 4400, до него приличное расстояние и перепад высот 200 метров. Надеваем пуховики, и за работу. Цирк уже не освещается солнышком и чувствуется морозец, снег твердый. Начинаем таскать темные камни и складывать из них посадочный крест. На фоне белого снега его очень хорошо будет видно с воздуха. В процессе работы следим, как Владимир Сергеевич всё ближе и ближе подходит к Р-5. Его очень хорошо видно на фоне светлой осыпи, спускающейся с перевала. С площадкой закончено. Далее, в стороне от неё, устанавливаем два колена мачты с привязанными к верхнему звену моими каландровыми противоветровыми штанами ярко-жёлтого цвета. Указатель ветра сконструирован. Работать тяжело — чувствуется высота и её действие — одышка, небольшая слабость, в висках стучат какие-то молоточки.

Машков уже у Р-5, собирает какие-то части и начинает спуск. Спускаться гораздо быстрее и приятнее, чем подниматься, минут через 10-15 он уже подошёл к нам. Рассматриваем, что он принёс: штурвал и... ржавую мясорубку. Послышался отдалённый рокот вертолёта. Нужно написать небольшую записку для собственного корреспондента "Воздушного Транспорта" — Ларенка А.П., который будет находиться все это вре-

мя в Рушане, и следить за ходом событий. В записке пишем: "Кожин и весь его экипаж — боги. Были у Р-5, много отдельных деталей, шлите мешки! Привет всем с высоты 4200. Мехонин С, Лоренц Е., Машков В.!"

Ми-8 делает два круга над цирком и осторожно садится, из него выпрыгивают остальные члены экспедиции. Принимаем оставшееся снаряжение и ложимся на него — чтобы не сдуло. Машков передаёт Кожину записку и вертолет "ныряет" вниз в ущелье. Отсюда, с площадки, кажется, что машина падает прямо в озеро, которое находится почти под нами, метров на 200-250 ниже. Почти над поверхностью воды вертолет выравнивается, прекращая падение, и уверенно летит к каньону.

До наступления темноты остаётся очень мало времени, и мы спешим заняться организацией лагеря. Машков и Лутошкин разводят примусы, остальные выравнивают среди хаоса камней три площадки под палатки. Работать тяжеловато — высота 4200 метров. Уже в темноте забиваемся всей компанией в палатку и ужинаем. После ужина слушаем "сольный концерт"

Юры Лутошкина. Он великолепно играет на гитаре классические этюды и пьесы.

Ночь была морозная, утро — холодное, но встали все довольно рано — около восьми часов. Я предлагаю перенести лагерь в другое место, так как здесь очень неудобные площадки и, пожалуй, самое главное, при прилёте вертолёта весь наш лагерь просто-напросто сдует. Ухожу искать место более удобное. Выше, на морене, отличное место для организации базового лагеря — и к Р-5 ближе, и вертолёт не страшен, и место свободно от снега, вода близко. Завтракаем и переносим снаряжение. Быстро и дружно ровняем площадки, тут работать не так сложно — везде гравий и плоские плитки сланца. Пока ставим палатки, Машков спешит наверх к Р-5, ему нужно отснять обломки и наш подход к ним. Владимир Сергеевич весь обвешан фотоаппаратурой, фотоаппаратов 5 или 6, разных систем, марок и с различной плёнкой. Пока он фотографирует, мы устанавливаем палатки и наспех готовим обед.

Поднимаемся к самолету, это наше первое знакомство с ним, осматриваем обломки. Лежит он почти под самой перевальной точкой на довольно крутой средней осыпи. Впечатляет двигатель. Я даже не представлял, какой он большой и тяжелый. Деревянных деталей совсем нет — сгорели, очень много железа. Сначала все обходим, осматриваем. Специалисты — Мехонин, Сапожков и Аманов начинают нам объяснять назначение тех деталей, которые им знакомы — ленточные расчалки, моторама, центроплан, окантовки крыльев и т.д. Многие термины я первый раз слышу. Много фотографируем, почти у всех имеются фотоаппараты.

Сначала робко, а потом все смелее и смелее начинаем разбирать обломки, раскручивать заржавевшие болты и гайки различных узлов, крепления и сочленения деталей. Слышим рокот вертолета и выходим на связь. Кожин летел с задания и решил завернуть к нам — узнать, как дела. Сбрасывает нам вымпел с запиской. Передаем ему, что нам нужны мешки для деталей и ножовка по металлу. Он понял и сообщил, что прилетит вечером, заберет снятые нами детали и привезет мешки и ножовку.

К вечеру спускаем вниз радиатор, раму шасси и кучу всякого железа, названия которого я не знаю. День был очень плодотворным, разобрали и спустили много мелких обломков. К восьми часам вечера прилетел вертолет. Загружаем в него все "трофеи", забираем лом, мешки и ножовку. Затаив дыхание, следим, как машина разворачивается и взлетает. Кожин прилетит завтра в первой половине дня и выбросит старые автомобильные покрышки. Ему трудно садиться на площадку, не зная направления и силу ветра. Будем зажигать покрышки, и сигнализировать дымом. Вечером, после ужина, традиционный концерт Юры, завершает он его колыбельной "Светлана", после этого расходимся по палаткам. Весь вечер разговоры и споры велись по поводу спуска двигателя своими силами. Сергей Махонин настаивал на спуске двигателя, Машков Владимир Сергеевич предлагал отложить его спуск на следующую экспедицию, т.к. у нас для этого недостаточно сил и технических средств, Бурлач-

ко Д. X. поддерживал Машкова. Решили всё-таки попробовать спустить, если не получится — перенесем на следующий раз, возьмём побольше людей, тросовое снаряжение. Сейчас у нас есть только лебёдка, которую оставили рижане, с 250 метрами троса, несколько репшнуров, петля от основной веревки и три карабина с тремя скальными крючьями.

Утром 22.07.85 г. после завтрака мы с Сергеем намечаем трассу спуска двигателя. Предлагаю закрепить трос от лебедки где-нибудь на перевале и "маятником" передвигать двигатель вправо до мелкой осыпи. Закрепить лебёдку я берусь, но не знаю: выдержит ли трос такую нагрузку? Он всего 5 мм толщиной. До мелкой осыпи придется организовывать две маятниковые системы.

До обеда отсоединили мотораму, полностью освободили двигатель от остальных узлов. Лентрасчалки, окантовки и прочие детали оттянули в сторону. Метрах в 50 от двигате-

ля (выше), нахожу хороший монолитный выступ и закрепляю лебёдку. Натягиваем трос. Двое — Лутошин Юра и Сапожков Витя будут работать на лебёдке, остальные у двигателя.Начинаем аккуратно переворачивать его. Трос, закреплённый за мотораму и за выступ, не даёт двигателю скатиться вниз.

Катим его в горизонтальной плоскости. Работа адская. Двигатель очень тяжёлый, к тому же в нём сохранилось масло. По техническим данным вес двигателя должен быть 350 кг (когда его взвесили в г. Душанбе, его вес превышал 600 кг!), стараемся катить его осторожно, чтобы не поломать детали. Немного смяли выхлопные патрубки, но это пустяки — их легко изготовить.

Выкатываем двигатель на мелкую осыпь. Масса его большая, начинает зарываться в мелкую крошку. Христофорыч предлагает перекантовывать его под наклоном. Юра и Алексей выдают слабину троса — метров 5 и отходят подальше от лебёдки. Толкаем, рывок и... вылетает выступ, за который была закреплена лебёдка, но он выполнил свою функцию — двигатель остановился. Если он покатится и наберёт скорость, то разобьётся вдребезги о крупные камни и уйдёт в небольшое ледниковое озеро. Поднимаюсь наверх и снова закрепляю лебёдку, через другой выступ.

Из-за перевала Одуди вылетает вертолёт. Кожин по радиостанции справляется о нашем самочувствии и ходе дел. Сообщаем ему, что двигатель спустили уже метров на 70 (по вертикали), будем продолжать спуск. Вертолёт кружится низко над нами. Экипаж прекрасно видит всё, что делается внизу. Следует вопрос — "Не нужна ли вам помощь?" В Рушане сидят московские туристы, трое из них хотят помочь нам в эвакуации Р-5. Посовещавшись, сообщаем Вениамину Марковичу, что мы принимаем их предложение о помощи и чтобы нам привезли какой-нибудь лист железа или поддон для транспортировки двигателя по снегу. Вертолёт делает круг над посадочной площадкой, и из него выбрасывают автомобильные покрышки. Кожин нас понял и сообщил, что скоро привезёт туристов и поддон.

Продолжаем работу по спуску двигателя. После каждых двух-трёх переворотов останавливаемся отдохнуть. Уже чувствуется усталость.

Трос на лебёдке выведен на всю длину — 250 м. Остаётся еще метров 50 до озера, а там уже по снегу до "площадки Кожи-

на". Пока Юра и Витя сматывают трос, продолжаем кантовать двигатель до озера. Здесь осыпь не такая крутая, к тому же он зарывается в грунт. Наконец ледовый берег ледникового озерца. Решаем, что пора обедать, да и по снегу без листа железа или какого-нибудь поддона транспортировать практически невозможно.

Пока готовим обед и подкрепляемся, прилетел вертолёт и высадил трёх туристов с огромной полуовальной крышкой от сварочного агрегата. На неё как раз поместится двигатель. Кожин сообщил, что залетит к нам после выполнения задания.

Приглашаем вновь прибывших к столу. Знакомимся с туриста-ми. Люди солидные, серьёзные — Рюмин Геннадий Иванович, полковник медслужбы, Гринченко А. — подполковник и Олег Батов — капитан. Прошли они довольно серьёзные памирские маршруты, акклиматизированы. Обедать наотрез

отказались — только встали из-за стола в Рушане. Получив консультацию у нас, они пошли осматривать Ли-2, лежащий за перегибом гребня. Этот самолёт потерпел аварию при перелёте из Хорога в Душанбе в 1952 г. (командир Ли-2 — Карнилов). Экипаж и несколько пассажиров, всего девять человек, погибли. Был сильный лобовой удар, самолёт врезался в гребень сходу, не дотянув до перевальной точки около 150 метров по вертикали.

Рейс был грузовой, а не пассажирский. Так самолет и остался висеть на скальном гребне, крепко врезавшись винтами в скальную породу. Когда смотришь на Ли-2 со стороны или с воздуха, то кажется, что он крепко вцепился крыльями-руками за скалы и пытается вылезти наверх. Хвостовое оперение и куски фюзеляжа лежат ниже у озера, метрах в 300 от самолёта.

Перекусив и немного передохнув, продолжаем работу. Перекатываем двигатель на поддон, закрепляем и с помощью верёвки, которую дали туристы, начинаем тащить его по "се-верному морскому пути", так Юра Лутошин обозвал берег ледникового озерца и дальнейший снежный отрезок до "пло-щадки Кожина". Вдесятером, меньше чем за час, дотаскиваем двигатель до вертолётной площадки. Возвращаемся наверх и спускаем остальные детали — кучу запутавшихся и пере-плетённых между собой лент-расчалок и узлов их крепления. Услышав рокот вертолёта, выходим на связь с Вениамином Марковичем и задаём вопрос: "Готовы ли вы принять на борт двигатель?". Кожин очень удивился, т.к. не ожидал, что дви-гатель будет так быстро спущен вниз. Сообщив нам, что прилетит минут через тридцать, он взял курс на Рушан.

Через полчаса Кожин посадил машину на площадке и вы-ключил двигатели. Подтягиваем поддон к вертолёту, ставим откидные трапики и с помощью системы полиспаста затягиваем двигатель внутрь. Настроение у всех великолепное, все мы переполнены чувством гордости, хвалим настойчивость Сер-гея Махонина — это он настоял на транспортировке двигателя. Периодически беззлобно "подкалываем" Дмитрия Христофо-

ровича — "А говорил, что и за месяц "фиг" стащим!" Естественно, что Бурлачко, с присущей ему склонностью к употреблению матерных выражений, говорил это в несколько иной форме.

Теперь дело за Кожиным, всё зависит от его мастерства. Он сообщает нам, что если сможет развернуть вертолёт над площадкой, то туристы, быстро запрыгнув в машину, улетят вместе с двигателем, высота площадки большая, вертолёт загружен предельно. Затаив дыхание, следим за вертолётом. Двигатели запустились только с четвёртого раза. Машина медленно и тяжело, буквально на одном колесе, начала разворачиваться над снежным бугорком против ветра. Кожин дал разрешающий жест, и трое туристов быстро забрались в вертолёт. Захлопнулась дверь и машина, содрогаясь от напряжения, метнулась вниз с бугра в направлении озера. Почти коснувшись колёсами

воды, вертолёт прекратил падение и стабилизировал движение. Вскоре он скрылся в каньоне, выводящем в Рушан. Кожин сообщил нам, что еле-еле удалось ему взлететь. Да мы и сами всё видели и понимали.

Не спеша возвращаемся к палаткам. Работа практически завершена. Завтра в 05-30 по московскому времени прилетит вертолёт. К этому времени мы должны полностью снять лагерь. На перевале Одуди даже как-то пусто стало. Все эти дни мы смотрели из лагеря на обломки Р-5, сейчас там чистая осыпь.

Решаем устроить заключительный ужин. Ставим греться воду на примуса, а сами идём к обломкам Ли-2. Страшно даже смотреть на разбитую о скалы машину. Врезавшиеся в скальный грунт винты, вдребезги разбитая кабина, везде обломки, сеть проводов, исковерканные куски металла. Делаем ряд снимков в лучах заходящего солнца и возвращаемся в лагерь. Часть людей помогают Бурлачко благоустраивать стол и скамейки — выкладывают их из плоских плиток сланца, часть занимается приготовлением ужина. За ужином даже "пропусти-ли по маленькой" за благополучное завершение работ, затем традиционный концерт Юры. Спать легли раньше обычного.

Утром 23 июля наскоро позавтракали и начали быстро сво-рачивать лагерь. Первым рейсом отправляем грузы, оставшие-ся детали Р-5. Остаёмся втроём — Мехонин, Машков и я. Де-лаем прощальные снимки и через 30 минут, вторым рейсом, возвращаемся в Рушан. Пока Кожин выполняет санзадание (его вызвали на Сарезское озеро), готовим грузы к перелёту в Душанбе.

Вылетели в шестом часу вечера двумя вертолётами. В один загрузили двигатель, в другой — остальные детали. Мы всемером летим с двигателем, во втором вертолёте — вчерашние помощники. В аэропорту Душанбе нам устроили грандиозную встречу. Чувствуется организация Александра Михайловича Забровского. К вертолёту подошла масса работников ОАО с цветами, помогали вытаскивать двигатель, загружать на машину мелкие детали, тяжёлые части загружались с помощью подъёмного крана.

Идем в помещение АСС, разбираем инвентарь и укладываем все на место. Привезли двигатель, его вес оказался 620 кг. Забровский вызывает машины, чтобы развести нас по домам. Еду домой на командирской "Волге".

25 июля, это был четверг, состоялось собрание оргкомитета по поиску и снятию реликтовых самолётов. Собрание началось с вручения грамот и вымпелов участникам экспедиции по спуску Р-5 Кабанова.

Следующий вопрос — сможем ли силами ДОАО собрать Р-5 из обломков, которые были нами спущены, дело в том, что рижане ждут двигатель и недостающие узлы, а может быть нам самим попробовать собрать самолёт? Решено было, после долгих дебатов, отдать всё рижанам, а самим спустить ещё один Р-5, Книжниченко, лежащий на северных склонах Язгулемского хребта в районе Рушанских Ворот, и, совместно с музеем авиации в Монино, собрать вторую машину. Получили задание — кто должен связаться с Монино, Абдуганиев должен попробовать поискать чертежи этого самолёта в частных коллекциях через своих друзей-авиаторов. А 3-4 августа группа в составе Забровского А. М., Машкова В. С, Лоренца Е. О., Бурлачко Д. X., Ларенка А. П. и Бражниковой Л. И. вылетает в Рушан для поиска второго Р-5.

Утром в субботу 3 августа вылетаем в Рушан. Вертолёт ведёт Шаталов. Не долетая до перевала Одуди, сворачиваем налево и огибаем одну из вершин (5200 м). Перелетев через какой-то перевал, начинаем поиск. Шаталов что-то заметил и пошёл на второй круг. Да, это были обломки Р-5. Я, стоя за спиной пилотов, заметил знакомую деталь — раму шасси Р-5, Шаталов увидел двигатель и разбросанные вокруг детали. Делаем третий круг, (экипаж искал площадку для посадки) и летим в Рушан. Дело в том, что экипажу нужно выполнить задание заказчиков, и после обеда — под вечер, если не будет санзаданий, они высадят нас у самолёта.

Потянулись часы ожидания, обошли все магазины в Рушане. После обеда стало ясно, что сегодня к самолёту мы не попадем. Владимир Сергеевич засобирался домой, сослался на неотложные дела и попросил отправить его первым же рейсовым Ан-2 в Душанбе. Александр Михайлович предлагал остаться в Рушане и порыбачить, а завтра с утра вылететь к Р-5 и вернуться в Душанбе.

Владимир Сергеевич неумолим в своем решении лететь домой. Прибыл очередной рейсовый Ан-2 Душанбе—Рушан. Машков решил сделать снимок для газеты, который будет называться "Пассажиры прибыли" и пошёл к самолёту фотографировать. Без приключений тут не обошлось: дело в том, что Рушан является пограничным городом, и по прибытию самолётов, пассажиров, вернее их документы, проверяет пограничный наряд. Как только Машков сделал снимок, старший пограничного наряда по радиостанции сообщил на заставу, что какой-то товарищ сфотографировал пограничный наряд. Последовал приказ проверить документы и выявить личность нарушителя. Пограничники подошли к Владимиру Сергеевичу и попросили предъявить документы. Машков выполнил их просьбу. С заставы опять вышли на связь и велели привести Машкова к начальнику погранзаставы. Тут вмешался Забровский А.М. и начальник аэропорта Рушан Дуст Ташмаматов и уладили этот пограничный инцидент, правда, Дусту самому пришлось переговорить с начальником погранзаставы по телефону, зато он и насчёт рыбалки договорился.

Рыбалка прошла великолепно. Дуст дал нам сеть и предоставил автотранспорт с местным водителем (который знал все места). Рыбачили прямо в одном из рукавов Пянджа, можно сказать "за границей", так как контрольно-следовая полоса (КСП) оставалась уже позади. Как мы шутливо выразились — "Дуст для нас открыл границу". Поймали немного — несколько довольно больших рыбин, но было интересно походить с сетью между СССР и Афганистаном. Правда, как чуть позже выяснилось, нас водитель привёз не на то место, и на заставе чуть было не объявили тревогу, так как сработала сигнализация, когда мы проходили к реке, но этот факт даже усилил нам впечатления о рыбной ловле.

Ночь прошла довольно быстро под весёлый звон комаров. Утром встали бодрые, отдохнувшие и искусанные.

В 05-00 (московское время) вылетаем к Р-5. Кроме экипа-жа нас трое — Забровский, Бурлачко и я. Женщину решили ос-тавить — поверили приметам и старинной русской пословице (Если её перевести на английский язык, а затем снова на рус ский, то она будет звучать примерно так: "Леди, покинувшая автомобиль, увеличивает его скорость").

Вертолёт делает круг над Рушаном для набора высоты и входит в знакомый каньон, затем перелетает через перевал Одуди. Внизу узнаём знакомые, даже "родные" места — наш бывший лагерь, "площадку Кожина" и место, где лежал 44 года Р-5 Кабанова. После перевала поворот вправо, перевал и огромный северный цирк. Несколько выстрелов из ракетницы, для определения направления ветра, и машина плавно садится на плоской морене почти под склонами перевала, метрах в 60-80 от обломков. Шаталов выключает двигатели. Идём к самолёту Прошу пока никого не подходить к Р-5, так как хочу провести фотосъёмку обломков. Время для этого неудачное — все детали находятся в тени, отбрасываемой мореной, все они лежат на обширной площади, сильно разбросаны.

Вид у этого Р-5 ещё более жалкий, чем у предыдущего, но есть детали, которых на том самолёте не было — бензобаки, совершенно целая рама шасси с амортизаторами (правда самих шасси нет, вместо них были прикреплены лыжи, которые, видимо, сгорели).

Сделав несколько фотографий цирка с окружающими его вершинами и загрузив несколько отдельных деталей от Р-5, мы вылетаем назад в Рушан. Экипажу предстоит работа с заказчиками.

Ещё в прошлой экспедиции Машков предложил сходить на одну из окружающих вершин, желательно попроще, и наз-вать её "Р-5", я предложил выбрать вершину повыше и посло-жнее. Решили разделиться — Машков со всей группой (не альпинистами) совершает восхождение на вершину слева от перевала (ориентировочно 1Б-2А категории трудности), а я, ес-ли соберу группу или подберу напарника — иду на правую (4Б-5А

категории). Высокую вершину (мою) называем пик Поликарпова, более низкую (Машкова) называем пик Р-5.

Меня несколько поразило совпадение, когда на очередном собрании оргкомитета Забровский А. М. прочитал письмо одного из читателей "Воздушного Транспорта", с предложением назвать одну из вершин Язгулемского хребта именем выдающегося авиаконструктора Н. Поликарпова.

Теперь следующая экспедиция должна носить альпинистский характер. Шаталов посадил вертолёт почти рядом с обломками Р-5, т.е. эвакуировать их будет не сложно: полученный опыт, транспортировка обломков на короткое расстояние по почти горизонтальной поверхности боковой морены. Остаётся выбрать объекты для восхождения. Цирк со всех сторон окружён высокими вершинами под пять тысяч метров (вертолёт сел на отметке 4400), но сразу бросаются в глаза две — 5100 и 5200, это те горы, под которыми мы снимали Р-5 Кабанова, только там были южные склоны, а здесь — северные, покрытые льдом. Фотографирую панораму и сажусь в вертолёт. Двигатели уже запущены, все сидят на местах, ждали только меня.

Из Рушана летим в Душанбе на том же вертолёте, вместе с заказчиками из института "Природа". Им нужно высадить несколько человек в одном из ущелий Памира, остальных вывезти в Душанбе. С одним из них мы познакомились — Лев Борисович Десимов. Человек очень интересный. Мы ему объяснили, зачем летали в Рушан, вкратце рассказали о планах. На память о нашей встрече он подарил нам по большой цветной фотографии Памира из космоса.

В Душанбе началась подготовка к новой экспедиции. Составили список снаряжения, продуктов. Учитывали недостатки прошлой экспедиции. Заготавливали таблички, которые нужно установить на вершинах имени "Н. Поликарпова" и Р-5. Ларенку А. П.— как мастеру словесности, поручили описать вкратце, чем вызваны эти восхождения, названия вершин, а также составить текст для мемориальных досок, самый последний момент на заседании оргкомитета посту-

пило предложение со стороны заместителя командира ОАО по политико-воспитательной работе тов. Гайдара, что одну из этих (намеченных) вершин назвать не "Р-5", а "Аэрофлота". Разгорелся небольшой спор. Гайдар всё же настоял на своём (спорить с ним совершенно бесполезно). Необходимо было срочно переделать надпись на одной из досок. За это дело взялся сам Гайдар. Он обещал к нашему вылету принести уже готовую, исправленную табличку.

Наконец день вылета - 13 августа. Дата казалась несчастливая, но все девять человек быстро загрузили Ми-8, расселись по излюбленным местам. Вылетаем в Рушан. Там к нашей группе примкнет десятый человек Дустмамат Ташма-матов. Дорога прошла как обычно — кто спал, кто смотрел, в иллюминатор на горы. Заметное оживление появилось при приближении к перевалу Одуди — Рушанским Воротам. Ко-жин позвал меня в кабину. Его экипаж не участвовал в поис-

ках этого самолета и не знал места его нахождения.

Показываю, куда надо лететь, при перелете через перевал указываю на обломки Р-5 Книжниченко и морену, на которую неделю назад посадил вертолет Шаталов. Делаем несколько кругов над цирком и летим в Рушан.

В Рушане всё, как и в прошлые разы — круг по магазинам — докупаем всё, что забыли или не достали в Душанбе, укладка и переупаковка грузов. После обеда провожу занятие по узлам. В группе, кроме Машкова и меня, больше альпинистов нет, а нам нужно совершить два восхождения. Остаток дня прошёл в подгонке личного снаряжения — кошек, обвязок и изучение узлов.

Утром 14 августа после завтрака отправляемся на скальные занятия. За колхозным (совхозным) садом выбираем место с несложными скальными выходами. Объясняю, как надевать обвязки, как передвигаться по закреплённой верёвке - перилам, вверх и вниз. Демонстрирую работу с крючьями и закладками. Машков помогает и фотографирует. Затем переходим на более сложный скальный рельеф. Тут уже надо лезть по-настоящему, скалы порядка 3"А".

Верёвки навешиваем с Пшеничным Володей. Затем весь маршрут — вверх, траверс и спуск проходит вся группа. Передвижение по закреплённой верёвке освоено всей группой. Занятия получились хорошими и полезными.

15-го с утра ожидаем вертолёт. Кожин работает с заказчиками, а сегодня с утра у него срочный санрейс. Какой-то турист из Прибалтики получил очень серьёзную черепно-мозговую травму в результате срыва на льду. Кожин переправил его в Хорогскую больницу. После обеда будет забрасывать нас к Р-5 Книжниченко. В первой группе вылетаем: Мехонин, Машков, Пшеничный и я с частью грузов. Вторым рейсом остальные члены экспедиции — Бурлачко, Аманов, Ташмаматов, Абдуга-ниев, Магометов, Лутошкин.

Наконец-то долгожданный вылет. Машина загружена, двига-тели запущены. Плавный подъём, круг над Рушаном, знакомый каньон, перевал Одуди. Видим место нашего прошлого лагеря — родные места.

В цирке Кожин делает несколько кругов и даёт ракеты определения направления ветра, наконец, плавная посадка на морен быстро выбрасываем груз и выпрыгиваем из машины, которая тут же взлетает. Оглядевшись, мы понимаем, что Кожин перепутал морену и высадил нас метрах в 300 в стороне от запланированного. Взяв по рюкзаку, отправляемся через моренный хаос к обломкам Р-5. Рядом с ними есть отличное место для организации лагеря и прекрасная, площадка для посадки вертолёта. Быстро маркируем посадочную площадку и устанавливаем указатель ветра — мои каландровые ветроза-щитные штаны, привязанные к мачте. Уходим за оставшимся грузом. Его довольно много и придется таскать весь вечер.

К тому времени, пока мы делали вторую ходку за грузами, прибыла оставшаяся группа. Часть людей готовит площадки и устанавливает палатки, часть переносит грузы. Ужинаем уже в темноте.

16 августа я, Машков, Пшеничный, Ташмаматов и Лутошкин выходим, после завтрака, на разведку предстоящего маршрута на 5100. По моему плану мы всей группой должны подняться на эту вершину, затем вдвоём с Машковым продолжить маршрут и выйти на 5200.

Проходим морену, пересекаем ледник и начинаем просматривать маршрут. Предлагаю начинать по ледово-снежному взлёту, выводящему на перемычку между 4900 и 5100. Мнения резко разделились — Машков и Лутошкин предлагали начинать не по льду, а по осыпным склонам (дело в том, что мы не видели и не знали ничего о пике 4900). Машков предлагает мне и Ташмаматову идти по льду, а он и Володя Пшеничный — по осыпным склонам. Лутошкин никогда не совершал восхождений, хотя Ларенок в одной из своих статей "обозвал" его опытным восходителем, и с ужасом отказывается от ледового начала. После обмена мнениями решаем всем вместе подняться по осыпи и выйти на перемычку, обойдя ледовый участок. За час поднимаемся на гребень (Лутошкин уходит в лагерь помогать переносить обломки Р-5) и продолжаем движение по гребню к скалам. Скалы не сложные - где-то II категории, может быть чуть-чуть посложнее, начинаю организовывать перила, т.к. кроме меня и Машкова

в группе альпинистов нет, и на такой высоте ребята ещё не были, а верёвки сильно облегчат и обезопасят их восхождение. Через 150—200 метров выходим на вершину. Дальше идёт! затяжной спуск по скальному гребню на перемычку — цель! нашего выхода. Предлагаю Машкову назвать эту вершину пиком Поликарпова, а на 5100 выйти завтра двумя связками: Лоренц—Пшеничный и Машков—Мехонин (Ташмаматов Дуст — начальник аэропорта Рушан, у него много работы и он хочет улететь сегодня домой). Предложение принято единогласно! Оставляем на вершине все оставшиеся крючья, молотки и верёвки, фотоаппаратуру. Начинаем спуск по навешенным верёвкам — их 3,5 по 40 м каждая. Плюс у нас ещё не использовались три ГДР — верёвки по 50 м каждая. На гребне, под скалами, оставляем обвязки и каски. Дальше спуск до ледника простой, но длинный.

В лагере кипит работа – уже двигатель и почти все обломки на вертолётной площадке. Сказывается опыт транспортировки такого рода грузов на большие расстояния в горной местности, а тут и двигатель гораздо легче, и расстояние небольшое. Завтра утром прилетит вертолёт за обломками. После их загрузки группа пойдёт на восхождение.

Вечером ещё раз повторили передвижение по закреплённой верёвке, особенно действия в точках закрепления — перестёжка с верёвки на верёвку.

Утром 17 августа встали пораньше, позавтракали. Скоро должен прилететь вертолёт. Вчера, когда Кожин В.М. окончил рейс, он, как обычно, залетел к нам, узнать как дела и мы договорились с ним о вывозе деталей Р-5. Около 08-00 вертолёт уже сел на морене. Все останки самолёта были перенесены на посадочную площадку ещё вчера. Быстро принимаемся за работу - загружаем их в Ми-8. На это уходит около получаса. Машина взлетает, делает круг над нами и уходит за перевал. Экипаж по радиостанции желает нам удачного восхождения.

В 09-00 всей группой выходим на восхождение (кроме Дуста, который улетел на работу). За час доходим до начала маршрута и начинаем подъём по осыпным склонам. Выходим на вершинный гребень, ждём, когда соберётся вся группа, и показываем с Владимиром Сергеевичем высочайшую точку СССР — пик Коммунизма. С гребня он прекрасно виден, рассказываем об окружающих его вершинах.

Продолжаем подъём. С осыпи выходим на снег и далее под скалы. Машков и Пшеничный В. А. много фотографируют, для этого им пришлось немного отстать, но на скальном участке, пока будем работать на "перилах", они нас догонят.

По закреплённым вчера верёвкам поднимаемся на вершину. Складываем вершинный тур, Лутошкин Ю. пишет записку и вкладывает её в капсулу. Я прибиваю на сланцевой, вершинной плите дюралевую табличку с надписью:

безымянной вершине дала
группа альпинистов Душанбинского авиапредприятия
18 августа 1985 г.
в ознаменование Дня Воздушного Флота СССР

Дальнейшее восхождение продолжаем вчетвером: Лоренц—Пшеничный — первая связка, Машков—Мехонин — вторая связка. Остальные должны спускаться вниз по пути подъёма, верёвки и крючья остаются на маршруте. Когда наша четверка будет возвращаться с пика Аэрофлота (5100) мы всё выбьем и снимем.

Машков много фотографирует. Пока он ведёт съёмку! мы с Володей начинаем спуск по разрушенному, узкому извилистому гребню на перемычку между вершинами Поликарпова и Аэрофлота. У нас три новенькие верёвки производства ГДР, Одну оставляем второй связке, вторую кладу в рюкзак, третью прищёлкиваем к себе и начинаем движение вниз. В. Пшеничный идёт первым, я его страхую. Гребень сильно разрушен, встречаются короткие крутые участки. Идём довольно быстро. На перемычке нас догоняют Машков и Мехонин. Дальнейшее движение вверх по сложным, обледенелым скалам.

Налаживаю надежный пункт страховки и начинаю движение по короткому, 7—8 м, ледовому желобу, дальше сухие, крутые скалы. Выхожу на скальную полку. Володя сообщает, что верёвки осталось 5 метров, т.е. прошёл я 45 м. Через Скальный выступ закрепляю "перила" и даю команду. Ко мне поднимаются Машков и Мехонин. Участок сложный, на их подъём ушло довольно много времени. Кричим Пшеничному, чтобы оставался на месте, не поднимался к нам. Смотрю на часы — время — начало шестого. Маршрут только начат и засветло до вершины нам явно не успеть, а ведь ещё спускаться надо. Решаем возвращаться. На перемычке делимся: Машков и Мехонин одевают кошки и спускаются по ледовому взлёту, закрепляя и оставляя верёвки. Мы с Володей без верёвок возвращаемся на пик Поликарпова, снимаем оттуда фотоаппаратуру Владимира Сергеевича и закреплённые верёвки. Встречаемся внизу.

Возвращаемся на вершину пика Н. Поликарпова без приключений, немного волновался за Володю, ведь шли без страховки, правда, скалы не сложные — примерно II категории трудности, зато высота значительная — 4900. На вершине нас ждал Магометов Руслан, он фотографировал наш спуск и подъем, следил за нашим продвижением. Забираем фотоаппаратуру Машкова В. С, спускаемся, снимая верёвки и выбивая крючья. Маршрут на пик Поликарпова соответствует 2А" категории трудности.

Быстро сбегаем вниз по осыпи на ледник и поднимаемся к основанию ледового взлёта — куда должны спуститься Сергей и Владимир Сергеевич. Они ещё на середине взлёта, пытаются двигаться по скальным островам, т.к. у них мало верёвки — всего 150 м, а взлёт протяжённостью минимум 500 м., правда, нижние метров 200 не очень крутые. Через некоторое время спускаются к нам, и мы все вместе возвращаемся в лагерь, где нас ждёт хороший ужин. Поздравляем ребят с первым восхождением. Как всегда, вечером залетел вертолёт, узнать как дела. Кожину сообщили, что группа совершила восхожде-

ние на 4900, назвала эту гору "пик Поликарпова" и укрепила на её вершине мемориальную табличку. Завтра предпримем восхождение на вторую вершину — 5100 и что у нас всё в порядке.

Вечером начались дебаты: я и Машков предложили идти на восхождение в том же составе, Бурлачко Д. X. Утверждал, что на эту гору должны идти только "специалисты", т.е. мы с Владимиром Сергеевичем. Узнав мнение каждого, решаем восходить завтра вдвоём.

18 августа 1985 г. выходим в 08-00 из лагеря. В 10-00 мы уже на перемычке. Двигаемся быстро. По льду выходим на вчераш-нюю площадку, снимаем кошки и продолжаем движение по скалам. Перед выходом на вчерашний гребень слегка пере-кусили. Маршрут не очень сложный. Начиная со вчерашней скальной полки скалы II+ — III категории трудности.

По снежно-ледовому "ножу", так мы назвали острый снежно-ледовый гребень под вершиной, выходим на скалы! оставляем там кошки и по разрушенному, извилистому гребню выходим на вершину. Пока закрепляю на плоском вершинном камне табличку, Владимир Сергеевич делает снимки.

Зажигаю ПСНД (патрон сигнальный дневного и ночного действия) сначала дневного действия, потом ночного. Дым и огонь патрона должны быть видны из лагеря. Кроме того, за

нами, наверное, наблюдают в подзорную трубу. Пишем традиционную записку о совершении восхождения двойкой альпинистов на безымянную вершину 5100 и называем её пик Аэрофлота. Восхождение совершено в день Воздушного Флота СССР 8 августа 1985 г. На табличке следующая надпись:

Пик Аэрофлота
( Самолёта Р-5)
В память первопроходцев труднейшей в стране
воздушной трассы Душанбе - Хорог от их сыновей

Кроме того, от себя лично, в записке посвящаю восхождение детям, спасшим жизнь своим родителям и памяти своей дочери Викуле: 18 августа — её день рождения и ей исполнилось бы 4 года. Ниже я объясню смысл этой записки, когда раскрою трагедию катастрофы этого самолёта Р-5.

Спуск с вершины совершили без приключений. Внизу! на леднике нас встретили Сергей, Лёша, Руслан и Володя. Взяли у нас верёвки. Пока шли в лагерь по леднику, в цирк залетел вертолет, и знакомый голос Кожина из радиостанции спросил как дела. Сообщили, что всё нормально, на второй вершине прибита табличка. Вертолёт набрал высоту и пролетел над вершинами Аэрофлота и Поликарпова. Вениамин Маркович сказал, что видит таблички на обеих вершинах. Затем спросил, подкинуть ли нас с ледника в лагерь. На леднике он мог бы сесть, но мы отказались. Вертолёт сделал над нами ещё несколько кругов и скрылся за перевалом. Весь разговор проходил на ходу: мы шли к лагерю! машина кружилась над цирком, обменялись поздравлениями с праздником, узнали новости, что в нашем аэропорту проходят испытания самолётов Ан-28 и Ил-72, а так же вертолёт "Сокол". Договорились, что Кожин В.М. прилетит завтра за нами утром.

В лагере нас встретили тепло, сообщили, что постоянно следили за нашим восхождением в подзорную трубу, видели дым и пламя ПСНД на вершине Аэрофлота. Ночью почти не спали — пили чай, болтали, вспоминали интересные случаи, играли на гитаре.

19.08.85. Утром свернули лагерь. Вертолёт прилетел в 10-00. Взлетели все вместе, набрали высоту и пролетели над пиками Н. Поликарпова и Аэрофлота, увидели прибитые на вершинах таблички.

В Рушане загрузили останки Р-5. Кроме того, к нам в вертолёт сели ленинградские альпинисты, сделавшие восхождение в рамках первенства г. Ленинграда. Капитан команды — Балыбердин Володя — первый советский альпинист взошедший на Эверест в 1982 г., не пользуясь кислородом.

Из Рушана вылетели после обеда и к концу рабочего дня были в Душанбе. В аэропорту нас опять встречали цветами. Кроме того, обменялись с ленинградцами вымпелами. Они вручили Забровскому А.М. свой ленинградский вымпел, а Александр Михайлович вручил Балыбердину В.В. вымпел Аэрофлота с нашими автографами.

Теперь немного о событиях, которые произошли 43 года назад — об аварии Р-5 (пилот Книжниченко). Когда расспрашивали старейших работников аэропорта о местах аварии самолётов Р-5, ветеран Тихомиров рассказал об ужасной катастрофе в районе перевала Одуди.

Его рассказ подтвердился письмом Гвоздева — бывшего работника МВД из города Хорога, ныне он живёт в Москве. Фотокопия его письма приложена, не знаю, удастся ли раздобыть копию дневника Гурьяновой А. Когда мы с женой читали его - волосы становились дыбом, как смогла пережить весь этот ужас и вытерпеть такие муки женщина, какими качествами должен обладать этот человек? Основные выписки по датам из дневника я сделал.

16 февраля 1942 года из аэропорта Сталинабад в г. Хорог в 13-00 местного времени вылетел самолёт типа ПР-5 с борто-вым номером Л-3316. Вёл самолёт пилот Книжниченко Васи-лий Васильевич. На борту были пассажиры:

Около 15-00, обходя облачность в районе Рушанских Ворот (перевал Одуди), Книжниченко свернул в боковое ущелье! пытаясь слева облететь вершины 5200 и 5100 (ныне пик Аэро- флота), зацепился за перевал и упал в снег. Самолёт и пассажи-ры остались целыми, но возможности взлететь не было. Про-дуктов нет, высота 4500, холод дикий. С 16 по 27 февраля люди пытались найти выход из цирка. На перевал не давал выйти глубокий и сухой снег, кроме того, отсутствие опыта работы в горах и акклиматизации. 24.02.42 г. в 07-00 умирает шестимесячный мальчик Валерий.

28.02.42 г. Все мужчины их было четверо: Книжниченко, Масловский, Жуковский и Вихров, оставив Гурьянову А. с сыном Сашей в самолёте, уходят через перевал, не представ-ляя куда и сколько им придётся идти. Все эти дни они пытались найти хороший спуск из цирка, но единственный спуск по реке был невозможен — очень крутые скальные сбросы глубиной 200-250 метров. (Я видел их сам и понял, что спуск по этому пути в их условиях и без применения альпснаряжения был бы невозможен). Во время поисков выхода Жуковский повредил колено.

Так вот, 28 февраля ушли мужчины. Через 5 дней троих обнаружили местные жители в районе Ванча. Жуковский с больной ногой не выдержал перехода и замерз.

Оставшаяся с сыном Гурьянова страдала от холода и голода. Через некоторое время она решает съесть умершего сына Валерия. В дневнике, с жуткой точностью, она описывала, что именно (какие части тела) они с Сашей ели.

В 10-00 23 марта 1942 года умирает её второй сын — Саша. Опять муки и решение питаться вторым сыном.

Доставленные в Ванч пилот и пограничники сообщили, что Гурьянова с детьми умерли. Спасательные работы были прекращены. Книжниченко после выздоровления попросился на фронт и погиб. Вихрову и Масловскому ампутировали ноги — сильные обморожения.

А там, на верху в самолёте продолжала мучиться и жить женщина. Она видела пролетающие вдали самолёты, несколько машин пролетели даже над ней, но не заметили. Только 8 мая 1942 года она была обнаружена специальной группой, которая вышла к месту аварии, чтобы похоронить погибших и взять необходимые (особенно во время войны) и дефицитные детали от самолёта. В состав группы входил Тихомиров и начальник аэропорта Хорог — Гурьянов, который хотел спустить тела жены и детей. Теперь представьте себе состояние людей, которые увидели на крыле самолёта, выйдя на перевал, женщину, вернее скелет, обтянутый кожей, которая сидела и грелась на солнце. Она прожила более 80 суток в адских условиях и питалась собственными детьми!

Необходимые детали с двигателя были быстро сняты, само-лет сожжен, группа спустилась в Ванч. Гурьянова обследовалась в Сталинабадской (Душанбинской с 1961 года) клинике и у неё никаких психических отклонений не обнаружено. После выздоровления она работал медсестрой в Ванчской больнице. В конце 70-х годов её живую и здоровую видели в городе Душанбе.

Дальнейшая судьба Масловского и Вихрова мне неизвестна.

На этом заканчиваю описание спуска самолётов типа Р-5. Из спущенных нами деталей энтузиасты будут восстанавливать Р-5 в Душанбинском авиаотряде для музея ВВС в Монино (Московской области).

II. Около 14-00 в районе Файзабада Орджоникидзеабадской области не выпускалаась левая шасси (лыжа). Княжниченко решил вести машину на Сталинабадский аэродром. Но пройдя около 15 км сигнализация загорелась и решил продолжить рейс.

III. Около 15-00 пройдя реку Язгулем в ворота на Калай-Вамар, ворота оказались закрытыми Княжниченко решил пройти правее ворот где ниже горы с набором большой высоты 3900 - 4000 м, подойдя к одному из проходов ущелья, в это время машину бросило вниз, в результате чего машина зацепилась шасси, машина осталась управляемой, но тут же произошёл второй бросок, мотор глохнет и самолёт врезается в снежный сугроб, машина полностью разбилась осталась целым фезюляж и левая верхняя плоскость. Пилот и пассажиры живые имея лёг кие ушибы;

IV. Около 17-00 Княжниченко и Вихров пошли искать про-хода из гор к реке Пянджу, но через час вернулись не найдя прохода.

1. Около 14-00 ч. Хорог - Сталинабад прошёл самолёт по Пянджу левее нас около 10 км. нас видимо не заметил, кругов не дал.

2. Княжниченко, Вихров, чувствуя себя лучше других (постоянные здоровые) повторили поход с целью обнаружения выхода из гор к р.Пяндж. Наткнулись на глубокое ущелье и вернулись обратно.

Продовольствие почти отсутствует с начала посадки имелось :

Питались один раз в день по несколько граммов разных продуктов. Вода совершенно отсутствовала питались снегом до 19 февраля.

С 19 февраля обломками самолёта таяли снег в банке из под крабов понемножко пили.

Никуда не ходили ввиду плохой погоды, самочучствие было ничего, ощущалась слабость.

После скромного завтрака не смотря на плохую погоду Княжниченко и Вихров проходят км 6 до ущелья проход оказался невозможным, возвращаются обратно, крайне усталыми, глубокий снег по грудь, высота 3900 м. Остальные находились

Княжниченко, Жуковский и Вихров с утра в 8-30 ушли искать проход к Пянджу и при преодолении перевала вблизи места аварии Жуковский упал вместе со снежным и частично каменным обвалом вниз около 1000 м сильно ушиб правое колено, до самолёта прибыл самостоятельно где сделана была перевязка.

Княжниченко и Вихров также возвратились к самолёту, попили немного воды, сыграли в детское Сашино домино и начали проводить пятую мучительную ночь без сна и отдыха не говоря о пище и воде, сидели друг у друга на коленях в 4-х местном купе, пытались каждую ночь выходить в фейзюляж самолёта, но немедленно замерзали и уходили оттуда в тесную кабину пассажиров, временами выходили за снегом и ели его. Такой отдых и проведение относится ко всем ночам.

Утром была очень плохая погода с вьюгой, в связи с чем никуда не ходили. Скромно позавтракали, Масловский очистил самолёт, погода несколько улучшилась.

Княжниченко и Вихров пытались искать путь выхода к Пянджу, но пройдя на подъём около 150 м. вернулись к самолёту. Гурьянова согрела воды стакана по 1,5 на человека.

Сыграли в домино и начали греть воду к ужину, другой пищи нет, силы всех начинают покидать, в 19 часов залезли в кабину на длительную мучительную ночь - 13 часов.

Весь день сидели в кабине нельзя было вылезти бушевала пурга, раза два откапывали вход в кабину, воды из-за плохой погоды не делали, съели по маленькому кусочку снега на.

1. С утра хорошая погода, к ----------------------------------------------

------------------------------ в надежде, что нас обнаружат и подбросят тёплых вещей.

2. В 7-00 ч. умер самый малый из нашего коллектива Валерий Гурьянов.

3. 24 годовщину РККА отмечаем стрельбой из ТТ. Я и
вихров начертили мишень № 5 по габариту 6, дистанция 25 м, патрон 3.

1. Днём хорошая погода, ночь исключительно холодная, весь день ожидали прилёта самолёта, но их так и не было.

--------------------------------------------- исключительно холодная ------

3. Жуковский, Вихров, Княжниченко -------------------- Пянджу в

северо - западном направлении ------------ го перевала возвратились обратно ввиду сильного ветром, я Вихрову оттирала ноги, а Жуковскому руки.

4. Несколько отдохнув, решили добыть снежной воды попить и встречать десятую мучительную ночь.

5. На коротком совещании решили ввиду иссякания последних сил отсутствия питания воды курева и спичек, наличия плохой - нелётной погоды, ждать самолёта десятые и одиннадцатые сутки нет никакой надежды, когда чувствуешь что жить осталось два, три дня.

Масловский, Жуковский, Вихров и Княжниченко уходим26. П. на в к Пянджу не зависимо от погоды отдадим последние силы но выйти в район Шинад, Вознауд. Остаётся в самолёте Гурьянова с ребёнком живым Сашей и мёртвым Валерием.

Проводив их мы с Сашей стали отеплять кабину спичек у нас осталось 3 штуки, натопили воду попили и стали собираться на тяжолую мучительную ночь.

Утром чуть свет проснулись и целый день ждали за нами экспедицию, чуть какой шорох мы думаем за нами идут даже воды не грели всё ждали, во рту ничего не было.

Так же ждём экспедиции целый день, спичек у нас уже нет, набираем снегу в банки и ставим в кабине под окном, снег --------------------

Дни холодные с ветром, даже снегопад, никуда из кабины не выходили покушать сильно хочется, мы тогда придумываем, что нам покушать и придумали взять отрезать по кусочку от Валерия, отрезали с большим трудом но в горло не лезет, как это

своего сына и брата кушать, но кушать хочется и так с этого дня мы стали отрезать по кусочку и кушать.

Опять всё ждём за нами экспедицию, воды опять добыли таким же способом по пол литру по кусочку мяса съели, но за нами так и нет никого, надежда уже вся отпала на экспедицию, но боимся и говорим, столько мучились давай до последней капли крови терпеть может быть спасут и опять стали готовиться на холодную неговоря мучительную ночь.

Был целый день снегопад просидели два дня в своей кабине опять отрезали по кусочку мяса съели и стали искать может быть под сиденьем ни попадётся ли кусочка сырка а я вспомнила Масловский и Вихров обрезали корочки от сыра и стали искать нашли кусочка три и скушали, а потом стали готовиться на холодную мучительную ночь. Ноги друг на друга, руки замерзают всю ночь мучаемся, ждём быстрее утра, а утро нам тоже ничего не даёт ни экспедиции ни самолёта за нами нет.

Горы были открытые ждём самолёта, смотрим слышен звук мотора самолёта, но он пролетел хотя и недалеко от нас, но нас не видел, по над Пянджем из Хорога так же пролетел услышали мы гул его и всё.

нет погода исклюю ---------------------------------------------------- совсем

нет, так ------------------------------------------------------------- ли готовить

воды -------------------------------------------------------------- очень хочется

-------------------------------------------------------------------- нас ещё спасут

бины не может открыть мучи -------------------------------------------- кое

как открыли набрали в бан ------------------------------------------ окош-
ками, а сами вышли и сели на ------------------------------------ молёт,

но самолёта не было. Взошли вка --------------------------------- мяса и

набрали полтора литра воды и стали --------------------------- читель-

ную тяжелую ночь. Ночь прошла очень мучительно, ------------- ная,

что сил наших нет, ветер очень сильный был со сне --------------- еле дождались утра.

Утром встали из кабины не вылезали был немного туман,но погода была лётная, взяли в окно разбитое снегу набрали в чаши разные и стали таять воду потаяли 2 поллитра съели по кусочку мяса попили, погода очень хорошая, но почемуто ни самолёта, ни экспедиции не ждём уже все жданки поели сели и разговорились стали, как нам добраться до Хорога думали, думали, но ничего не придумали, потому что мы такие беспомощные и безсильные и стали готовиться опять на мучительную холодную ночь.

Погода исключительно хорошая ждём самолёта съели по кусочку мяса, а уже по три, набрали 2 поллитра воды выпили, поиграли в домино к вечеру вышли на улицу легли на плоскость и немного заснули потом пришли дверь не прикрывается стали отскабливать лёд, зашпоклевали тряпками и опять такая же ночь настала.

Погода опять таки хорошая, но самолёта и экспедиции нет, покушали набрали воды 2 поллитра под окном растопили снег и сидели ждём самолёта, но ничего опять не дождались, поплакали вспомнили про Ваню, Вовочку, маму, сест-

ру, Варю, Колю, Витю, сестру Полю, Нюсю и дочку Шураню и опять стали готовиться на холодную ночь

С утра погода хорошая встали вытащили из фейзюляжа Валерия обрезали с него мясо и сало и покушали поставили набрать воды погода стала портиться, горы все облаками стало закрывать. Воды набрали поллитра, попили, поиграли в домино, но экспедицию все ждём, так и смотрим в окно то Саша то я, но ее всё нет и нет мяса стали беречь, чтобы нам прожить как бы побольше времени.

С утра погода была хорошая к часам 2-м дня испортилась кушать очень хочется мясо Валерия бережом, съели по четыре кусочка еще кушать хочется, решили еще съесть, съели еще. Воды только поллитра успели потопить, поднялась буря снег с ветром сильным, на улицу даже ничего в окошко не видно, стало морозить, холодно попили воды и стали готовиться на тяжелую мучительную ночь. Экспедицию весь день ждали есть надежда, что нас вытащат из этой берлоги.

Погода хорошая покушали утром набрали воды, попили сидим ждём с двух сторон самолёта или экспедицию из кабины не выходили, как только услышали гул мотора, так выскочили, но ни мотора ни экспедиции ничего нет.

Валерий уже кончается, остаётся покушать на несколько раз, одни почти головные мозги остались, да 4 кусочка сала с мясом и дальше не знаем, чем нам жить наверно придётся умирать потому, что надежды на спасение никакой нет, уже сидим целый месяц и ничего ни с какой стороны нет.

Погода исключи --------------------------------------------------------- го

нет покушали послед ------------------------------------------------ набрали

2 поллитра воды ------------------------------------------------------ к нам не

идут, начинаем ---------------------------------------------- ительную ночь.

Погода плохая, снегопад с ветром сильным видимости нет взяли Валерия кишки, дерьмо повыбросили кишки поели воды совсем не было, вечером поплакали и приготовились на тяжолую ночь. Ночь была исключительно холодная даже глаз не сомкнули, дождались быстрее бы утра.

Утром часов до 10 не могли даже нос показать сели на крючок и ждали пока окна оттаят, погода исключительно хорошая, ждём самолёта, двери кабины еле открыли вылезли, самолёт очистили хотя он был мало занесён, легли на плоскость было очень тепло мы хоть с Сашей вытянулись часов до 3 дня могли отдохнуть, потом подул ветерок мы кое как залезли в кабину и стали утеплять и собирать воды набрали поллитра положили в чашечку маленькую мозгов и полили мазью от обжога поели и запили водой солнце взошло и стали готовиться на такую холодную ночь.

Утром встали погода исключительно хорошая вышли наружу хотели достать корзину поднизом, в ней есть головок 30 чесноку, снегом всё засыпало начали выбрасывать снег но ничего не вышло сидим, смотрим, гул мотора самолёта, он опять пролетел на Хорог но над Пянджем и обратно часа через два так же послушали гул и всё.

Бросили все зашли в кабину, закрыли еле дверь сели положили мозгов поели опять немного мази от ожогов покушали набрали воды поллитра попили, сыграли несколько песен, а сил уже нет и приготовились на ночь.

Утром встали погода очень плохая снегопад, видимости нет с сильным ветром, встали сели положили последние мозги полили последней мазью от ожога покушали, но Саша почему то плохо кушал мама со мной чтото плохо и на том закончилась наша пища. Я решила дать ему своей крови, проткнула шоркой в руке вену набрала полстакана и дала ему он попил и заснул, встал через час плохо себя чувствует, бросается бежать, шумит, папа иди сюда и принеси Вовку я его посмотрю, и опять настала холодная ночь я всю ночь не спала держала Сашу и так это до утра то заснёт, то опять бросается в окна бежать.

С Сашей опять плохо, бродит, шумит плачет погода очень плохая как и 21-го. Саша часам к 2-м дня пришёл в себя и стал мне приказывать Мамочка у меня состояние плохое, мне бы теперь со стакан горячего сладкого чаю. Мама наверное я папу и Вовочку не увижу, мама спасибо за твой уход ко мне, если доберёшься до Хорога закажи кишмишу тёте Варе, напеките разных пышек и помяните меня. Витуля и колян не будут знать меня и опять сознание потерял, мне так дико стало опять начало ---------- темнеть погода всё бушует и опять холодная ночь.

Встали чуть свет, погода опять плохая как и 22-го часов в 10 утра скончался мой любимый мальчик Александр Иванович Гурьянов, только сказал прощай моя дорогая мамочка умирать мне не охото я поплакала, вытащила его в фюзеляж записала села в дневник, погода бушует, почти засыпало снегом весь самолёт и я осталась как зверь в берлоге одна, не с кем мне поговорить настаёт ночь я ложусь одна боюсь, хотела задушиться, но руки не налегают очень боюся буду терпеть до конца, а пить как хочется и ложусь спать на холодную мучительную ночь.

Погода всё бушует сильный снегопад большой ураган,
пить сильно хочется во рту всё посмякло, снег ела ела ничего
не помогает а кушать нисколько не охота сильно боюсь, ночью
25 слышала кричали какие-то звери. Сынок Саша был мы с
ним пели песни играли в домино, рассказывали сказки, кино
картины, а теперь мне одной очень плохо быстрей бы хоть с
какой стороны пришли или обнаружили с сомолёта или бы уж
привалило обвалом. Всю ночь бушевала непогода

Ночь исключительно была холодная, я даже глаз не сомкнула, погода очень хорошая немного облачками было затянуто но лётная, часов до 10 утра было холодно, потом стало тепло и стала готовить воды, набрала поллитра два и начала записывать в дневник, почему то ни самолёта ни экспедиции не жду и опять стала готовиться на холодную ночь. Обморозила обе конечности пальцев ног.

Погода хорошая, на 28-е особенно ни одного облачка, черепная коробка от Валерия валялась на фюзеляже я её всё жеваю, уже сил моих нет, но Сашу трогать не охота, может думала меня обнаружат, но нет сил моих и 28 марта отрезала половину руки, перезала на меленькие кусочки, положила на подоконники на солнце оно подсохло немного, набрала воды поллитра, покушала и водичкой запила. 28 слышала утром гул мотора самолёта на Хорог, но обратно не слышала, но не знаю объяснить почему не пролетел и опять настала для меня вечная наверно холодная ночь.

Погода хорошая особенно 29 , но самолёта не было а 30-го слышала опять в одну сторону гул самолёта средь дня не знаю куда пролетел, отрезала мяса порезала на кусочки набра-

ла воды всё нет кушаю Сашу, набираю воды и так проходят мои мучительные дни в особенности ночи. Как Саша умер на улицу не выхожу, уже днём стало жарко раздеваюсь пальто и снимаю шаль с головы.

Погода очень плохая, снегопад с сильным ветром так простояло целый день, я даже воды не набрала нисколько утром съела кусочек мяса и села переписывать дневник и как раз солнце село погода стихла я весь дневник переписала и стала готовиться на мучительную ночь.

Погода с утра неважная, но к вечеру улучшилась, я набрала воды, покушала, попила, но самолёта не ждала, а ждала экспедицию на горах снегу стало мало, но ничего не дождалась ночь была сильно холодная.

Ночь очень холодная, но рано утром встала погода не од
ного облачка я поставила опять воду, нарезала -------------------------

---------------------------------- бы подсохло, а сама вылезла, но в кабине

ещё ветерок и погода стала портится и опять никого и стала го-
товиться ---------------------------------- неважная какие - то всё облака

--------------------------------------------------------- со то обратно, но было

------------------------------------------------------------------------------- гопад

видимости совсем нет, ---------------------------------------------------------

----------------------- просидела проплакала, но -------------------------

---------------------------------- хот спо ------------------------------------------

----------------------------------------------------------------меня или себя спа

------------------------------ так проходят мои мучительные дни и очень

Сильный буран целый день до самой ночи, почти самолёт

весь занесло никогда ещё такой метели не было. Я целый день просидела даже в окно ничего не видно было

Встала продула окно, погода очень хорошая отмела от окон и от самолёта нарезала мяса и села жду самолёта или экспедицию, но почему - то ничего нет и так просидела до вечера поднялся ветер и я влезаю в кабину закрылась покушала, напилась воды, записала в дневник и приготовилась на ночь.

Погода очень плохая с сильным ветром, самолёт было весь занесло, два дня я сидела без воды, 13 были три волка сильно выли возле самолёта лезли в окна, я влезла в фюзеляж там очень холодно, я всю ночь продрогла еле дождалась утра и куда-то утром они скрылись и больше не приходили. Какие я муки здесь переношу теперь заделываю окна, чтобы никто не залез в них.

15 погода исключительно хорошая, но ни самолёта, ни экспедиции никого за мной нет я также воды делаю, кушаю мясо. 16-17 погода с утра снегопад небольшой но к -------------------

------------------------------------ кончается, то солнце зайдёт, то выйдет,

целые дни гонит облака, самолёта не жду, а жду всё экспедицию, но её то как обидно уже два месяца сижу никого нет за
мной. Холодина даже приходится не спать, стала очень плохо
её --------------------------------------------- ствовать и опять стала готовиться на холодную ночь.

18 погода очень хорошая сижу утром рано ещё окна не оттаяли смотрю самолёт прямо надо мной пролетел я даже не успела повернуться, это наверно с Хорога сидел из-за плохой погоды, не может быть чтобы со Сталинабада. Я вылез-

ла из кабины, легла на плоскость так жарко было и я целый день проспала. 19-го погода с утра была неважная, но горы были открыты и я самолёт не ждала, я жду всё экспедицию, но к вечеру пошёл сильный снег я покушала попила воды и стала готовиться на мучительную ночь. 20-го ночью был сильный буран утром встала хотела посмотреть какая погода открыла окно, но меня так занесло снегом весь самолёт выше окон и так не знаю хорошая погода или нет сижу заваленая снегом так плохо, то в окно хоть смотрела на горы, а сейчас вижу и наплакалась вдоволь уже больше двух месяцев сижу за мной никого нет. Саша у меня кончается остались одни мозги он же такой худой в нём почти одни кости и стала готовиться на холодную ночь.

Встала хотела откопаться, но никак нельзя, снега сильно много, как-будто погода хорошая, пить сильно хочется, думаю, что дня через два снег сядет и откопаться, не знаю до конца месяца мне хватит Сашиных мозгов, а потом не знаю придётся умирать, я решила резать себя и кушать всё равно умирать, уже через стала кушать уже вечер, стала готовиться на ночь.

22 - го встала темно, ничего не видно, погода не знаю хорошая была или нет только слышно было ветер целый день, кушать куша-ла сильно хочется пить полезла в фюзеляж, набрала снегу пожевала пожевала, а пить всё равно таки хочется, и не дожидаясь вечера, легла тяжелую мучительную ноченьку. 23 встала, погода как будто хорошая ветра нет, решила откопаться и начала снег отбра-сывать фанерой в фюзеляж, снегу очень много почти весь самолёт был занесён, но с большими трудностями выбралась в окно и отко-пала четыре окна, погода оказалась хорошая, даже на небе не было ни одного облачка, но ни самолёта ни экспедиции не было. На го-рах снегу почти нет я долго была наруже, потом влезла наложила мозгов, поку-

шала, воды набрала, попила досыта, написала дневник и приготовилась на ноченьку.

встала погода очень хорошая даже на небе ни одного облачканет, солнце встало я наложила прямо со льдом мозгов, покушала и вылезла ожидать самолёт или экспедицию, легла на плоскость и почти целый пролежала, немного заснула, было сильно жарко, на горах появились какие-то птицы уже второй день я их вижу и они кричат, сегодня даже мухи встали так было тепло и не выдержала я жары ушла в кабинет, потому что уже самолета, я знала не будет, а экспедиция, если придёт в кабинете разыщет, но ни самолёта ни экспедиции - никого и ничего нет как обидно, ведь уже 3-й месяц сижу раз так отыскивают, теперь бы уже давно спасли. Воды набралось ноничего попила и села записывать дневник и готовиться на мучительную ноченьку, которая проходит всю ночь ноги крючком, в общем как шар согнёться.

Встала, утром погода очень плохая, сильный буран опять как 26 крупный снег и так целый день простояла такая погода и я никого не ждала даже кушать не кушала и не пила и так прошёл день 27 апреля для меня.

Ночь исключитьльно была холодная, встала утром рано
продула окно очень хорошая погода, солнце начало подниматься на улице ещё холодно. Я давай вылезать наружу, чувствую,
что скоро пролетит самолёт, вылезла, не прошло и 15 минут
слышу за горами гул мотора самолёта пролетел я взяла легла,
прошло ещё примерно часа полтора слышу такой сильный гул,
это три самолёта пролетели но над моими горушками и мне
было так их видно я помахала красным материалом, но они видимо меня не заметили, потому что они так быстро пролетели
и так я целый день пролежала на плоскости, ждала их обратно,
но почему то их не дождалась, почему они не прилетели обратно не знаю. Потом влезла в самолёт, наложила мозгов попила
воды, постелила свою скудную постель, погода очень хорошая,
села записывать дневник и приготовилась на ночлег. Что-то
сердце причувствует приходит наверное день мого спасения,
горы все уже открытые.

Ночь была очень холодная, но зато встала утром рано, продула окошко, погода очень хорошая даже ни одного облачка на небе нет, я сразу обулась и стала вылезать наружу, зная что все четыре самолёта ночевали в Хороге, как обычно беру с собой красную тряпку, чтобы ею махнуть и быстрей обнаружил меня самолёт, встала на заднюю плоскость и жду, но почемуто их долго небыло, слышу звук моторов звонкий, вперёд пролетели наверное все опять три, потому, что был гул очень громкий, но мне не было их видно, но очень близко пролетели. Прошло примерно полчаса, слышу ещё гул мотора, пролетел опять там же самолёт, но меня опять не обнаружил, я сидела долго ждала,

думала ещё до Сталинабада пролетит, но нет и нет. Я тогда с
печальной головушкой влезла в кабину, наложила мозгов, кушала, попила водички, села запи сала в дневник ------------------------------------------------------------ ться мучительную ноченьку.

Конец месяца, встала утром погода очень хорошая, вылезла из самолёта и жду самолёт, не проходит и полчаса, слышу летит, но опять пролетел, где-то подал голосочек мне и всё, я опять жду обратно его может быть заметит меня, потому что мой самолёт весь открытый, его легко обнаружить, но почему то обратного самолёта я не слышала. Жду каждый день экспедицию потому что горы почти все открытые, появилось в горах много птиц, кричат днями и ночами на разные голоса, мух тому много наверное будет скоро много зверей. Тетрадь моя кончилась и наверное подошёл день моего спасения. Ведь завтра 1-е Мая должны или самолётом меня обнаружить или прийти экспедиция и так продукты у меня тоже дня ниосталось, если не обнаружат и не сбросят, мне придётся умирать, прожив в самолёте 75 дней, как обидно.

1-го Мая погода с утра стояла очень плохая, снегопад с сильным ветром, часам к 12-ти всё прекратилось, вышло солнце и погода стала хорошая, но ни самолёта ни экспедиции никого нет, я немного поплакала, как обидно люди справляют 1-е Мая, а я сижу почти голодная, всё у меня кончается, мозгов осталось покушать раза на три и всё. 2-го и 3-го погода не всешняя горы открытые, но несёт целые дни облака в сторону Хорога, наверное там погода плохая, но у меня то здесь летняя, самолёта почему то нет, снегу на сем ------------------------------------------------------- нет, дни с -------------

Хорога, но солнце было но почему то ко мне никого нет, никакой экспедиции, у меня продукты почти кончились, осталось мозгов на два раза поесть скромненько, потом не знаю что делать. 5-го всю ночь была пурга, встаю утром меня оказывается завалило снегом это за всё время моей жизни здесь 2-й раз так засыпало снегом я встала опять еле открыла окно и давай в фюзеляж сбрасывать снег еле очистила, но погода опять плохая была целый день то пронесёт облака, то закроет обратно и опять целый день прошёл в общем плохой никого не ждала и стала готовиться на мучительную ноченьку.

Встала утром продула окно, погода очень хорошая я сразу вылезла наружу и стала ждать самолёта, но самолёта дождалась же поздно пролетело их два, но ни один не заглянул ко мне я отдохнула и стало сильно жарко на плоскости и я ушла в кабину, быстрей бы шли за мной мне уж так сильно надоело здесь одной горы почти все от снега очистились теперь уже можно наверняка прийти снежных обвалов уже нет..

Погода очень хорошая 7-го самолёта нет, но а 8-го пролетел в одну сторону, и во вторую я не слышала может быть они проходят в ворота и у меня их неслышно, но не может быть кушать уже нечего сижу жду может быть прийдёт экспедиция или обнаружили самолёт или уже умирай себе думаю если до 15-го не обнаружат отрежу у ног два пальца, а дальше видно будет.

Прощай мой друг мы с тобой больше уже не стретимся ---------------

----------------- ла и рук не пошлём твоё сердце на воле, но счастья не

Ваня: милый сидим уже целый месяц и ни с какой стороны и не летят и не идут

Валерий у нас скончался 24 февраля в 7 часов утра. 28 фев-

раля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли от нас искать кишлаки, у нас надежда была на них, они нам сказали как доберёмся, так за вами пошлём Ваня, если они выбрались, то скажи от моего имени сволочи, они не могли послать за нами, я ещё им говорила, что вы выберетесь, и про нас забудете. Ваня, проводили мы их, кушать очень хочется нам с Сашей, решили кушать Валерия отрезали по кусочку мяса и съели и так со 2-го марта мы стали кушать Валерия, 17 марта мы уже его кончаем, всё ели остались кишки и мозги головные. Мы 18-го утром встали, начали кишки чистить от дерьма, всё очистили и всё поели быть до конца месяца протянем, может уже спасут, а жить так хочется. Прощай, мой совет тебе, дорогой Ваня.

------------------- 12 там ----- кому ---------------------- дать и выслать ей

--------------------------- платье шелк маркезит, чёрное платье, чёрный

Жакетик ------------------ ки --------------- Вовки, туфли двое, один вни-

зу под самолётом, пальто, платок пуховый, валенки Сашины боты, на ваше пальто, Са ------------------ три рубашки.

Красное платье шел --------------------------- маркезит это Варино,

я у неё взяла, а ей хотела такой материал прислать, а ты ей обратно вышли её платье мол ------------------ ысе отдай ей, пальто, пуховый

платок, валенки, сапоги мои туфли - всё отдай, она будет за Вовочкой ухаживать.

Костюм был ещё не готовый в мастерской, ордер у меня в
радикуле ------------------------- ты напиши доверенность от меня и заверь и вышли Варе, там ещё денег причитается рублей 60 или 80
---------------------------- она его вык --------------- и пусть возьмёт себе.

Ваня, ты с ними дружбу нетеряй, помогай им, а то они погибнут я тебя прошу вышли им картошки, риску, мучки, мам ----------------

Ваня, если не хочешь Вовку отдать, то возьми к себе маму, пусть она у тебя будет за твою мать и пусть будет ухаживать за Вовкой.

Прощайте мои родные и дорогие Ваня, Вовочка, мама, сестра Варя, Дмитрий Никитович, Никита Иванович, сестра Поля, племяники Коля, Лёня, Нюся и дочка Шураня, прощайте навсегда мы с вами никогда больше не увидимся, смотрите за Вовочкой он всегда у меня остался один, с Сашей сыночком и Валерием мы сдесь погибли, голодали целый месяц, ждали, думали, что нас может быть спасут, но нет, кусочка хлеба даже не видали, Ваня за Журавлёвым - пилотом 50 рублей денег, а я у него брала кг 10 картошки, ты ему отдай

Прощай мой милый друг Ваня, целую крепко с Сашей вас с Вовочкой.

Я больше не должна ни кому, две кепки тебе здесь и три
пары тапочек, вышли их ребятам. Прощай, что писала всё сде
лай, пожалуйста вышли картошки Варе. -------------------------------------------------------

СПРАВКА: Подлинники писем взяты работником ДТО НКВД тов. Петровым у Гурьянова для приобщения к следственному делу.

ВЕРНО: Зам. нач. НКВД ГБАО Таджикской ССР мл. лейтенант госбезопасности п/п Рыжонков.

Здравствуй папа и Вова шлю горячий привет Гурьянов Папа мы с мама уже голодуем целый месяц и сели Валерия. Папа чивота ты даже ты не мох оставить самолёт и нас искать Здратвати Коля и Витя и тёть Варя шлю я вам горячий привет жилаю всива харошива. Бабушка намали нам богу чтобы нас из этой бирлоги вытощили.

Здравствуй тёт Паша, Лёня и Нюра и Шурина шлюу вам горячий привет жилаю всива харашива. писать больше нечива. Досвидания

СПРАВКА: Подлинник письма взят работником ДТО НКВД тов. Петровым у Гурьянова для приобщения к следственному делу.

ВЕРНО: Зам.нач. НКВД ГБАО мл.лейт. госбезопасности РЫЖОНКОВ.

3 августа прибыли на место и 13 августа с русским гидом Виталием Бахтигозиным поднялись на вершину (пик Коммунизма 7495 м. — примечания автора). На обратном пути (на спуске) Азизи из-за усталости и слабости отдал душу Богу (погиб). В течении трёх дней Хусейн Хоросоти был подавлен смертью друга и очень усталый и ослабевший, 17 августа умер. Через три ночи, проведённые в палатке на высоте 6900 метров, вместе со спасателями начали спуск в базовый лагерь. В данный момент тело Азизи находится под вершиной на высоте 6900. Тело Харосоти — на высоте 6550, привязанное на скальном ребне.

С большой благодарностью группе спасателей "Альп— Навруз" и в особенности моему другу Евгению.

Согласно народным поверьям прошлого и настоящего времени, число тринадцать — очень несчастливое число.

Авария на пике Коммунизма произошла именно 13 августа. Ничего не предвещало беды, погода была хорошая, громада высочайшей горы Памира не скрывалась в облачности. Иранская группа альпинистов в составе: Абдулло Азизи, Хусейна Харосоти, Масуди Огоболои и сопровождающего их гида-высотника из Туристического предприятития «Сайёх» Виталия Анатольевича Бахтигозина (Украина, г. Харьков) совершили восхождение на вершину пика Коммунизма. На вершине всё происходило, как и всегда - видео-съемки, фотографии на память, притуплённая высотой радость победы, красивая панорама окружающих гор.

Спускались довольно медленно, т.к. люди устали, чувствовалась недостаточная акклиматизация. За спуском группы следили с помощью бинокля с поляны Москвина. В целом спуск проходил нормально. В том, что на высоте 7100 вдруг сорвался и, прокатившись по крутому льду и фирну, перелетев через большой серак, погиб руководитель группы Абдулло Азизи. Его тело остановилось на пологом участке, недалеко от огромной ледовой трещины на высоте около 6900 м., мы узнали только утром, 14 августа, после завтрака.

Дальнейшие события развивались следующим образом. Провели ночь в палатке на вершине пика Душанбе, вернее на седловине, чуть ниже вершины (высота около 7000 м.). Подавленные гибелью друга и усталые, утром начали спуск на плато, трое членов группы. Виталий страховал с помощью 20-ти метровой верёвки двоих иранцев на спуске с пика Душанбе до большого скального острова. Шли очень медленно, Хусейн чувствовал себя плохо, он был в каком-то шоке — тяжело переносил гибель Азизи.

На 6900 лёд был не таким крутым, как выше, и Бахтигозин решил отвязаться от верёвки. Трудно сейчас, сидя в тепле и уюте, сказать, что случилось и как это произошло, но Виталий продолжил спуск до 6600, а Хусейн и Масуд остались на начале скал, прекратив спуск. Видимость была хорошая, облачности не было, но дул сильный, холодный ветер, было холодно. Иранские альпинисты постелили внутреннюю часть палатки прямо на камни, привязав её за один из них, и залезли внутрь, как в мешок. Установить палатку по всем правилам — собрать, вставить стойки и накрыть её наружным полотнищем они даже не пытались.

Утром 14.08.96 за завтраком узнаю, что в Иранской группе произошло несчастье. Все шесть гидов-высотников "Альп Навруза" были в базовом лагере, т.к. все иностранные группы

вернулись с маршрутов, и на восхождении были только иранцы, которых сопровождал Бахтигозин. Старшего гида Сычова, который проводил сеанс радиосвязи, обступили почти все. Настроение испортилось. Погода в этом году нас не баловала погожими деньками, снежно-ледовая обстановка на склонах окружающих гор очень сложная — на верхней части, т.е. выше 6000 м — снега мало, ниже 6000 м — его много. Через "подушку" — основной выход на ребро Бородкина, постоянно проходят огромные лавины, причём бессистемно, в любое время суток и угадать когда их не будет — сложно. Мы уже несколько раз пробегали через это место при подъёме и спуске с ребра, один раз чуть-чуть не угодили с Витей Айзенбергом под гигантскую лавину, опередили её на каких-то 15-20 минут. Швейцарские альпинисты назвали "подушку" "Русской рулеткой".

Ближе к обеду, часам к 11 или 12 мы перестали понимать, что же творится там, на склонах пика Душанбе. Виталий перестал выходить на радиосвязь. С утра мы видели, что трое спускаются с вершины к малому, а затем и большому скальному острову. Затем видели только одну маленькую точку, которая, дойдя до 6600, опять пошла вверх до 6800 и вновь начала двигаться вниз. Определить, кто это, с помощью бинокля невозможно — слишком далеко. Почему не выходят на радиосвязь? Подсели аккумуляторы? Может, уронили рюкзак с радиостанцией и сейчас его ищут? Что у них там происходит?

Срочно собрались все шесть гидов — Айзенберг Виктор (Душанбе), Герасимов Александр (Тольятти), Фурсов Валерий (Курск), Печерица Виктор (Харьков), Мельников Слава (Харьков), Лоренц Евгений (Душанбе) и шеф нашей "гидовской службы" - Сычов Виктор (Курск). Было решено выходить всей шестёркой на помощь. Кислородное оборудование находится на плато под скалами на "Востоке", необходимо взять маску и редуктор, добавить в аптечку некоторые медикаменты. Выход намечен на 16-00 из базового лагеря, чтобы

вечером, когда солнце не освещает северо-восточные склоны пика Коммунизма, "проскочить" через "подушку" и заночевать на 5100.

Мы с Витей Айзенбергом должны впереди прокладывать дорогу по снегу на ребре и, не дожидаясь остальной четвёрки, как можно быстрее попытаться подойти к иранцам, которые, по нашим расчётам, должны к тому времени спуститься на плато. Наши рюкзаки были немного легче, чем у остальных (минимум продуктов, газа, лёгкая палатка на двоих и аптечка).

14 августа вечером прошли подушку и, чуть не угодив под небольшую (всего на несколько тонн снега и льда) лавину, вышли в сумерках на 5100. Дул крепкий, холодный ветер, погода явно портилась. В 20-00 во время очередного радиосеанса, на связь вышел Бахтигозин, нас это очень обрадовало, но его сообщение нагнало на нас тоску. Сам Виталий находился в данный момент на плато в палатке на "Востоке". На вопрос об иранских альпинистах ответил, что они где-то на 6700 ночуют вдвоём в 4-х местной палатке. На вопрос, есть ли у них продукты и газ, ничего вразумительного и обнадёживающего ответить не смог. Почему спустился без них? "Ну, сильно дуло, и они вниз не пошли, а он начал спуск, но, дойдя до 6600 оставил там рюкзак и стал опять подниматься вверх и, увидев что они вроде бы ставят палатку, опять пошёл вниз и спустился на плато. Здесь, на "Востоке", была уже установлена палатка и был запас продуктов, газа, бензина, плюс два бензиновых примуса типа "Шмель". Продукты в большом количестве нам с Витей оставили бельгийские и швейцарские альпинисты несколько дней назад, когда мы сопровождали их на пик Коммунизма и навешивали верёвки для безопасного прохождения ребра Бородкина. В те же дни В.Айзенберг проверил и отремонтировал оба "шмеля" и мы вместе навели порядок на "Востоке".

Теперь обстановка стала проясняться. Бахтигозин получил указание от Сычова: утром, налегке, с небольшим запасом продуктов и газовым примусом подниматься к иранцам и помогать им спускаться на плато. Нам с Витей Айзенбергом как

можно быстрее, с утра пораньше начать подъём на плато и затем на "Душанбе" до встречи с Бахтей и иранцами и помочь им при спуске, а если в группе есть больные — применить кислородное оборудование и медикаменты. Четверо наших товарищей с палатками, газом и продуктами к тому времени должны подняться на плато, оборудовать лагерь и если это необходимо — оказать помощь спускающимся.

Так как двое иранцев ночевали в четырёхместной палатке, мы с Витей решили оставить нашу двухместку на 5100 и тем самым ещё хоть ненамного облегчить наши рюкзаки. Да и всё лишнее снаряжение всей нашей группы можно оставить в ней вместе с небольшим запасом продуктов и газа — на обратный путь.

15 августа 1996 г.

15 августа выходим с Виктором в начале шестого утра. Видимость стала довольно быстро ухудшаться, начался снегопад, дул порывистый, холодный ветер. Примерно на 5600-5700 нам пришлось прекратить движение, т.к. впереди был лавиноопасный склон, а как его преодолеть мы не видели — сплошной туман, видимость всего метров 20-30. Пик Коммунизма был полностью закрыт облачностью, на плато и склонах пика Душанбе свирепствовал ветер. Пришлось ждать более двух часов пока видимость немного улучшилась. Нас догнала по нашим следам остальная группа. Дальше мы двигались до "Востока" все вместе. Приходилось протаптывать следы в глубоком снегу, откапывать из-под снега навешанные ранее верёвки. Мы довольно сильно устали, когда добрались до "Востока". Виталий Бахтигозин находился в палатке, из-за плохой погоды он не пошёл к иранцам. Облака полностью скрывали от нас пики Душанбе и Коммунизма. Снег и ветер, порыв сильнее, слабее, ещё сильнее. Кое-как установили вторую палатку. Продолжать движение вверх было невозможно, нет видимости, сильно

холодно, очень устали. Сычов предлагает хоть немного подняться на «Душанбе», хоть на несколько, хоть на пару сотен метров вверх — тогда завтра путь сократится, но куда идти не видно, сплошное снежное месиво в воздухе и всепроникающий холодный ветер.

Ночевали на плато в двух палатках

— Бахтигозин В.А., Айзенберг В.А., Лоренц Е.О.
— Герасимов А., Мельников В., Фурсов В., Печерица В.

16 августа 1996 г.

16 августа, забрав одну палатку с собой и оставив вторую вместе с Виталием на плато, в восьмом часу утра выходим вшестером на склоны пика «Душанбе».

С утра ветер не такой сильный, как днём, склоны пика периодически затягиваются облаками, но видимость пока есть. Работаем с Айзенбергом впереди — снег глубокий, местами почти по колено. По небольшому "мостику" из снега преодолеваем бергшрундт и начинаем подниматься по крутому ледово-фирновому склону к началу скал. Ветер резко усилился, пошёл сильный снег. Пелена тумана с большой скоростью проносится вдоль склонов: видимость то есть, то резко ухудшается, порывы ветра прямо сбивают с ног. В такие моменты приходится останавливаться, прятать лицо от режущего снега и, опираясь на палку и ледоруб, противостоять очень сильным порывам ветра.

В какой-то момент нам показалось, что чья-то одинокая фигура спускается к нам по снегу вдоль скал. Мы даже стали кричать и махать руками, чтобы обратить на себя внимание. Почти все почувствовали облегчение — ведь, как нам показалось, фигурка двигалась к нам навстречу, а значит, мы очень скоро с ней встретимся и пойдём вниз, на плато, где можно поставить палатку и спрятаться в ней от холода. Но, к сожалению, за фигурку человека мы приняли высокий, отдельно лежащий от скального острова камень.

Чудеса на свете бывают, но очень-очень редко, а в данном случае их просто не было.

Где-то в районе обеда добрались до хороших площадок на скалах, на 6500. Дружно навалившись, поставили палатку, и даже нечто вроде ветрозащитной стенки из камней вокруг неё соорудили. Внутри было тесно, но тепло и даже уютно, а когда немного "перекусили" и попили чая и "Инвайта", разведённого в горячей воде, стало "даже жить охото". Подмороженные носы зашмыгали, щёки отогрелись, пальцы на руках стали сгибаться. Время было около 16 часов и нужно было продолжать поиск иранцев, ведь они были уже близко, по словам Бахти, где-то на 6700, т.е. нас разделяли 200 метров по вертикали.

У Вити Айзенберга был сильный бронхит, он часто и очень сильно кашлял. Вместо него согласился идти наверх Валера Фурсов. В 16-00 связь с базовым лагерем. Пока мы с Валерой собираем рюкзаки, Саша Герасимов сообщает вниз, что двойка выходит на продолжение поиска, что погода здесь адская, и что если в течении полутора часов мы не найдём иранцев, то вынуждены будем вернуться на 6500, т.к. видимость очень плохая, а с наступлением темноты тут можно будет так сбиться с пути, что и нашу двойку ещё искать придётся очень долго.

Берём с Валерой самый-самый минимум. У меня — спальный мешок, он должен будет ночевать в спальнике погибшего
Азизи. Палатка у иранцев 4-х местная, так что где ночевать будет (если мы их найдём). Кислородное оборудование, аптечка,
радиостанция, газ и небольшое количество продуктов - чтобы
хватило до утра на четверых человек.

Выходим, вернее, выползаем из палатки. Какое мучение на таком холоде и ветре пристёгивать кошки к ботинкам! Особенно застёгивать ремешки.

По снегу и коротким ледовым участкам выходим на площадки на 6700. Там никого нет! На площадке лежат несколько пластмассовых колышков от палатки и больше ничего. Постоянно стала преследовать мысль — иранцев сдуло вместе с палаткой с гребня, а мы здесь просто зря их ищем и получаем об-

морожения. Надо уходить вниз, в палатку а поиск продолжать на плато под склонами Душанбе.

Продолжаем подъём до 6800. Тут тоже есть площадки, правда не такие хорошие и удобные. На 6800 пусто. Выше, насколько я помню, площадок нет. До конца большого скального острова 100м сплошного льда и скального гребня, напоминающего среднюю осыпь. Выше палатки обычно ставят на вершине «Душанбе» или на седловине, чуть дальше вершины. Останавливаюсь и жду, когда подойдёт Валера. Предлагаю ему вернуться на 6500. Мы оба сильно замёрзли, при таком ветре и морозе пуховка почти не греет, спасает только движение. Валера предложил, "для очистки совести", дойти всё же до конца скал и только потом начать спуск, а конец скал это же почти 6900! Решили так и поступить, ведь спуститься на 6500 до наступления полной темноты мы с ним успеем. Я сильно замёрз — особенно беспокоили пальцы на левой руке и щёки. Чтобы хоть как-то согреться начинаю быстро подниматься к концу скал. За перегибом гребня, где камни чуть поменьше и более плоские, прямо на границе льда и камней вижу лежащую, не установленную, а именно просто лежащую на камнях палатку. Жёлто-голубое полотнище трепыхалось на ветру, и было такое впечатление, что его сейчас изорвёт в лохмотья.

Помню, что я изо всех сил заорал Валере, что палатка здесь и сильно закашлялся. Из палатки сразу же раздались крики, это был даже не крик, а какой-то отчаянный вопль измождённых и обессиливших людей, он продолжался до тех пор, пока я не подошёл к палатке. У меня часто всплывает перед глазами эта картина — снег, дикий ветер, развевающееся жёлто-голубое полотнище и дикий вопль радости. У меня даже ком к горлу подкатил — ведь люди в палатке были живы, и мы всё же дошли до них и нашли их, хотя были уже на грани того, что могли повернуть назад с 6800 и тем самым продлить их мучения! А ведь они уже 5 дней находятся практически на 7000 м., и сил у них становится с каждым часом всё меньше и меньше.

Небольшое окошко в палатке было открыто, через него человек из палатки взял, вернее даже, схватил меня за руки и на английском языке стал просить меня не покидать их, что у них нет воды, продуктов и газа, что «Виталий» плохой, а его друг болеет. При этом человек плакал. Это был Масуд. Я успокаивал его, говорил, что мы пришли ночевать с ними и у нас есть всё, что завтра придут ещё четыре человека, и мы все будем спускаться вниз. Это продолжалось до тех пор, пока не подошёл Валера.

Вокруг палатки были разбросаны лыжные палки, кошки, ледорубы. Мы нашли гибкие стойки, и нам удалось поставить палатку более или менее нормально. Мы забрались внутрь и сразу начали топить снег для чая. Масуд почувствовал себя хорошо, при спуске с пика Коммунизма он тоже сорвался, но сумел задержаться с помощью ледоруба. При этом он поранил себе слегка голову. Раны затянулись и не представляли никакой опасности. Хусейн лежал в пуховке и в спальном мешке. Он абсолютно не знал английского языка, и все вопросы мы ему задавали через Масуда. Весь вечер прошёл в растапливании снега и приготовлении горячей воды (газа у нас с собой было не очень много), в которой мы растворяли порошки витаминизированного лимонада и "Инвайта". Хусейна приходилось приподнимать и поить. Часов до 21-00 у нас были радиоконтакты с нашими друзьями на 6500, базовым лагерем, консультации с врачом.

Периодически мы давали Хусейну дышать кислородом. У него травм не было, он не падал, не срывался, на вопрос что у него болит — жестом, вернее рукой обрисовывал круг у себя на груди ниже горла. Мы не специалисты в области медицины, но было ясно, что у него либо сильный бронхит, либо пневмония. После долгих консультаций по радио с нашим врачом Сергеем Чернооком, мы дали ему кордиамин и анальгин. Серёга сказал, что мы должны ввести эти препараты внутримышечно, с помощью шприца (ампулы и шприцы у нас были в аптечке), но как всегда бывает в таких случаях — игл среди шприцов не оказа-

лось. Или мы их "по запарке" забыли взять, или они вывалились из кармана пуховки во время подъёма (аптечку с ампулами и шприцами Валера положил в карман пуховки). Пришлось растопить немного снега, вылить содержимое ампул в эту воду и дать выпить Хусейну.

Кое-как улеглись в спальные мешки. Фонарей и свечек у нас не было, и освещать палатку приходилось газовой горелкой, одновременно подогревая воду для питья. Молния, закрывающая вход в палатку, была сломана. Валера прикрыл "дверь" с помощью булавки. В нескольких местах полотнище палатки было порвано и через все дыры, а особенно через плохо прикрытый вход, в палатку задувало снег. Хусейна положили между Валерой и мной, чтобы ему было теплее. Я был без каримата, так что пришлось все тёплые вещи подложить под себя, а из таких "тёплых вещей" оказался только рюкзак. В общем, ночь была "весёлой". Ветер рвал палатку, вдувал в неё через щели и дыры снег, Хусейну периодически давали маску и включали кислород, а сами пытались поудобнее изогнуться между каменюками, на которых стояла палатка. Среди ночи стойки не выдержали и переломились под очередным сильным порывом ветра. Заиндевелое полотнище хлестало нас по физиономиям, обсыпая инеем. Валера лежал с подветренной стороны, и его стало засыпать снегом, точнее, на полотнище начал скапливаться снег и давить на Валерку. Пришлось вылезать на мороз, ветер и снег, чтобы как-то с помощью лыжных палок и верёвок попытаться заново установить израненную палатку. Кое-как нам это удалось. Залезаем вовнутрь. Зажигаем горелку и готовим тёплую воду, чтобы немного согреться. Все наши спальники и дно палатки засыпаны снегом - пока мы её устанавливали, через открытый вход намело снега, так что для чая мы собирали его со своих спальных мешков и прочих предметов, составляющих внутренний интерьер нашего "чума".

Замерзшие руки начали отогреваться и сильно болеть, я чувствовал, что сильно поморозил пальцы на руках. Хусейн через Масуди попросил сделать ему укол, чтобы он сразу умер.

Опять начали ему объяснять, что завтра утром подойдут наши друзья с 6500, и мы все вместе начнём спуск вниз на плато, а если погода будет хорошая, то на плато посадят вертолёт и его сразу же спустят в Душанбе. С вертолётчиками на эту тему уже говорили, к этому вопросу подключилось и Иранское посольство, так что нужна была только погода. Ми-8 МТВ машина очень мощная и посадка её на плато дело, в общем-то, реальное, тем более такой вертолет в 1994 году уже дважды садился на плато. Подготовить площадку для её посадки не так уж сложно, да и сигнальные патроны оранжевого дыма для того, чтобы показать направление ветра при посадке, мы с собой взяли, предвидя такую возможность.

Уснуть удалось только под утро — залез с головой в спальник, чтобы задуваемый снег не сыпался на лицо и тут же "вырубился". Проснулся оттого, что меня сильно трясли, при этом громко и смачно применяли "слова на низком уровне развития психики, которые считаются оскорбительными для тех, к кому относятся", т.е. крыли меня шестиэтажным матом. Оказывается, было уже около 07-00 утра, радиостанция у меня в спальнике и скоро связь с базой и 6500, а разбудить меня обычным способом ни Валере, ни Масуду не удалось.

17 августа 1996 г.

Дожгли последний газ, чтобы растопить снег и приготовить немного горячей воды, в которой развели "Юпи", вернее "Инвайт" с витамином С. Позавтракали остатками печенья, шоколадных конфет и начали потихоньку собирать рюкзаки. Скоро должны подойти "дядьки" с 6500 и мы все тронемся вниз. С утра погода облачная, временами просвечивает солнце, но очень сильный ветер и мороз.

Подошли В. Айзенберг и А. Герасимов. Было где-то около 8-ми или начало девятого. Пока распихивали (не собирали и укладывали, а именно распихивали) по рюкзакам наиболее ценные и необходимые вещи иранцев, Витя и Саша завернули

Хусейна в палатку и всё вместе обвязали репшнуром. Далее начинаем спуск. Фурсов и Герасимов идут впереди, держась за оттяжки, привязанные к Хусейну, Витя страхует всех троих, через ледоруб выдаёт под нагрузкой основную верёвку, я связывал и распутывал три верёвки для спуска. Нам показался бесконечным этот путь — спуск на три верёвки, остановка, закрепление Хусейна, снова спуск на три верёвки, остановка, закрепление Хусейна, снова спуск на три верёвки. Было очень холодно и ветрено. Чувствую, что обмораживаю руки, т.к. перчатки начали подмокать от постоянной работы с обледенелой верёвкой. Масуд идёт налегке, рядом с Хусейном, и всё время старается его подбодрить. Так мы доходим до скального гребня на 6600. Теперь нужно метров 50-60 пройти по несложным скалам и далее, опять по льду, до нашей палатки на 6500.

Решили чуть-чуть передохнуть. Валера ушёл к палатке. Мельников и Печерица принесли горячего чая и небольшой "перекус". Конечно, тяжелее, чем всем остальным приходится Хусейну. На нём тёплые вещи и пуховка, лежит он в застёгнутом спальнике, на каримате, обмотан палаткой, но он без движения на таком холоде! Мы хоть двигаемся, а он — нет. После небольшого совещания, как нам преодолеть этот гребень, предлагаем Хусейну "немного пройтись". Мы будем его поддерживать под руки, страховать верёвкой и помогать при движении. Тащить его по скалам, упакованным в палатку, очень тяжело и неудобно, т.к. гребень почти горизонтальный и ступенчатый.

Хусейн согласился. Мы развязали его, обули ему его ботинки. Он очень слаб и вял, двигаться ему очень тяжело, даже с нашей помощью.

Герасимов и Мельников подняли Хусейна и, поддерживая под руки, повели по гребню. Мы с Витей Айзенбергом маркировали верёвки и подвязывали к рюкзакам вещи Хусейна — каримат, спальный мешок, полиэтилен, лохмотья палатки, в которую он был упакован. Через несколько минут услышали крики и увидели, что Хусейн лежит, а Саша и Слава делают ему искусственное дыхание и массаж сердца. Как оказалось, сде-

лав несколько шагов, он стал заваливаться, перестал дышать, пульс не прослушивался. Витя Печерица побежал за аптечкой в палатку, которая была совсем рядом — в каких-то ста метрах. Когда Виктор вернулся через несколько минут, всё было кончено — Хусейн умер. Как-то сразу стих ветер, снег валил хлопьями, было очень тихо. Слава продолжал делать искусственное дыхание "рот в рот". Масуд, который тоже поднялся следом за Печерицей, как-то печально посмотрев на Хусейна сказал: "Он хотел умереть".

Решили тело Хусейна оставить здесь, на скальном гребне. Продолжить транспортировку мы были уже не в состоянии. Все сильно устали, кроме того, выматывала силы непогода. Упаковали его опять в спальный мешок, шапкой и капюшоном пуховки закрыли лицо и с помощью верёвки привязали его к скалам гребня. Скорее всего, тела погибших иранских альпинистов будем спускать вниз в следующем году. Сейчас уже вторая половина августа и через несколько дней мы все уедем по домам. Тело Хусейна будет легко найти, а вот Азизи Абдулло, который лежит на 7000 м. среди огромного ледяного поля, найдём ли мы его? За зиму и весну его полностью занесёт снегом, кроме того, фирн и лёд на склонах гор постоянно движутся, пусть с небольшой скоростью. Масуд и Бахтигозин воткнули рядом с телом довольно длинный ледоруб, но 90%, что мы не найдём тело на следующий год. Именно об этом мы говорили, пока спускались к палатке.

Усталые и замёрзшие мы всемером втиснулись в четырёхместную палатку. На склонах снова бушевал ветер и снег, на душе было как-то тоскливо и "погано". Предстояло переночевать ещё одну ночь в страшной тесноте и сырости. Располагаемся вдоль стенок палатки, чтобы освободить по центру место для примусов и готовим чай — необходимо согреться. Чаепитие постепенно переходит в ужин. Перед сном решили развести молочный порошок и "побаловаться" горячим молоком. Но когда напиток был уже практически готов, у Фурсова свело ногу судорогой, и он её резко выпрямил, тем самым, опрокинув

примус и кастрюльку с молоком. Это даже как-то развеселило всех. Туалетной бумагой, благо её было достаточно, обтираем кариматы и начинаем готовить молоко снова.

Кое-как достаём сырые спальные мешки, пытаемся разместиться "поудобнее", т.е. не допустить, чтобы сосед лёг на тебя, а наоборот — самому оказаться сверху. В такой "борьбе" проходит ночь.

18 августа.

Погода без изменений — снег, ветер, туман. Позавтракав, начинаем "вошкаться", т.е. собирать рюкзаки. Выходить из палатки совершенно не хочется, но надо. По одному собираемся, обуваемся прямо в палатке и выползаем на "свежий воздух". Холодно. Самое тяжелое — это пристегнуть кошки к ботинкам и застегнуть ремни.

Спуск прошёл без особых затруднений, спускаться всегда легче, чем ближе к плато, тем слабее становится туман. Плато было освещено солнцем и если бы не сильный ветер, то можно сказать, что погода там была хорошая.

Все достаточно "вымотанные", так что решаем, немного передохнув на "Востоке" и пообедав, начинать спуск в базовый лагерь. Ночевать в сырых холодных палатках совершенно не хочется. Снег, лёд и высота, позёмка и ледяной ветер уже изрядно надоели - глаза невольно ищут траву, цветы, землю.

Забираем всё снаряжение и палатки со станции "Восток" (6100) и "по готовности" начинаем подниматься на плечо 6300 пика Кирова, где должны все собраться, и продолжать спуск, связавшись верёвками — по ребру Бородкина много ледниковых трещин и крутых участков, а люди интенсивно работали на больших высотах и слегка устали.

Рюкзаки тяжёлые, но ниже, на 5300 и 5100, нам с Виктором Айзенбергом надо ещё забрать некоторое снаряжение иранцев. Масуд попросил забрать всё что возможно, особенно верёвки и палатки. Это снаряжение — собственность Иранского альпи-

нистского клуба и его необходимо вернуть. Очень хорошо его понимаю — подняться на вершину и затем вернуться домой и без друзей и без казённого снаряжения.

Внизу, на морене ледника Вальтера, нас встречал большой вспомогательный отряд из родного "Навруза". У них было всё — горячий и холодный чай, компот, всевозможные напитки и продукты питания. Мужики готовы были выполнить любое наше желание и прихоть. У них было даже холодное и подогретое пиво! Владимир Сергеевич снарядил их абсолютно всем. Ребята пытались снять с нас рюкзаки, чтобы мы шли налегке, но мы с Витей Айзенбергом и Витей Печерицей от этого наотрез отказались. Попросили мужиков помочь остальной группе (наша тройка сильно вырвалась вперёд) и двинулись к лагерю. Хотелось прийти пораньше и как можно скорее оказаться в сауне. А ещё больше мне хотелось залпом, одним духом выпить полный стакан водки и закусить солёным огурцом. Об этом по радиостанции сразу же сообщили Машкову после нашего ухода. Даже как-то не по себе стало: заходим в столовую (сняв рюкзаки у её дверей), нам тут же предлагают горячий чай, компот, и мой любимый кофе, а Владимир Сергеевич подходит ко мне со стаканом граненым и несколькими бутылками водки — "Пётр I", "Екатерининской" и еще какой-то. Диалог был примерно такой:

Делюсь опытом с начинающими высотниками. Что их может ожидать в процессе высотных восхождений. Гарантирую одно – легко не будет.

Очередной раз добровольно «ныряю» в организацию альпинистского мероприятия (сокращённо АМ). В этот раз началось это с Постановления правительства Таджикистана №297 «О переименова-нии и наименовании пиков» от 4 июля 2006 года, в котором пере-именовывается пик Ленина в пик Абуали ибн Сино. Проявили инициативу наши медики (руководитель профессионального союза медицинских работников) - предложили дать новое название вершине под юбилей Авиценны, остался лишь небольшой нюанс - надо взойти туда и установить мемориальную плиту. Читал небольшую заметку в одной из наших газет, по-моему, в «Аsiа-Р1us», что Кыргызское правительство тоже переименовало этот пик, у них он теперь Чон-Тоо. Интересная ситуация: если стоять на вершине, то одна нога будет располагаться на Абуали ибн Сино (с юга), другая на Чон-Тоо (с севера), а рукой можно придерживаться за Ленина (для всего остального человечества название вершины осталось прежним).

Разница между «подать идею» и «осуществить идею» очень велика. Пригласили меня на собрание, включили в оргкомитет. Сижу там и вижу, что инициаторы очень-очень слабо понимают что такое альпинизм в целом, и тем более высотный. Где находится этот самый пик Ленина-Авицены понятия не имеют, думали, что не очень далеко от Душанбе. Вот с этого момента и начинается тот самый омут в который приходится «нырять». Необходимо составить положение об экспедиции, просчитать смету, составить списки необходимого базового, технического и личного снаряжения, продумать и написать тактические планы акклиматизационного периода и самого восхождения, места расположения базового и промежуточных лагерей, сколько может взять вертолёт и где может высадить, кто войдёт в состав экспедиции, её численный и спортивный состав, планы тренировок и т.д. и т.п. Всё это вперемежку с встречами, собраниями, заседаниями, утверждениями, согласованиями.

Начиная с той, первой встречи с организаторами, я мысленно и на бумагах несколько раз поднимался на вершину и удачно спускался в базовый лагерь на Большой Саукдаре при хороших погодных условиях и не очень, неоднократно преодолевал ледниковые трещины под взлётом на перевал Крыленко по закрытому и затем открывшемуся леднику. Пришлось вновь вспомнить и вновь пережить моё первое высотное восхождение по этому маршруту в теперь уже далёком 1980 году. Тогда я вёл дневник и довольно подробно описывал в нём своё самочувствие, погоду и события. Всё это очень пригодилось теперь и интересно читается, когда у тебя за плечами уже около полутора десятков высотных восхождений. Обязательно прочту эту хронику начинающим высотникам, которые войдут в состав экспедиции, и продемонстрирую им серию слайдов, отснятую мной в процессе подъёма на пик Ленина с юга, через перевал Крыленко, по пути первопроходчиков - трёх немецких альпинистов Э.Аллвейна, К.Вина и Е.Шнейдера, поднявшихся первыми на эту вершину 25.09. 1928 г.

В 1980 году наша экспедиция на пик с юга была одиннадцатой по счёту начиная с даты первовосхождения. Посвящалась она 110-летию В.И. Ленина и проводилась под эгидой ЦК ЛКСМ Таджикской ССР, т.е. мероприятие политическое, а потом уже спортивное. Район ледника Большая Саукдара труднодоступный, но очень интересный и, по-высотному, сурово-красивый. Добирались мы туда через город Ош Киргизской ССР, куда вылетели рейсовыми самолетами Аэрофлота Таджикского УГА из Душанбе. Дальнейший путь, до базового лагеря под ледником Октябрьский, проделали на автотранспорте. Дорога долгая, ведёт через Алайский хребет в Алайскую долину и далее через перевал Кзыл-Арт (4282 м.) Заалайского хребта снова на территорию ГБАО Таджикистана. Не доезжая до высоко-

горного озера Кара Куль, сворачиваем с дороги и продолжаем путь по бездорожью долины Маркансу. Как я записал тогда в дневнике: «...вид очень унылый, высота 4000 с небольшим, ни травы, ничего, только гладкая поверхность долины, пыль и очень холодный ветер». Переводится это название как Долина Смерчей. Действительно, пока мы пересекали её, неоднократно наблюдали образование и передвижение как отдельных, так и сразу нескольких смерчей. Это не всёразрушающие торнадо из американских фильмов, но (из дневника) «.. .зрелище грандиозное. Над долиной медленно и величественно вращается тонкий, слегка колеблющийся пыльный цилиндр, уходящий на сотню метров в небо, словно гигантский ствол виноградника лишенный веток и листьев. Но, казалось бы, безжизненная каменная долина оказывается, заселена большим количеством сурков и зайцев. Чем они здесь питаются?».

Базовый лагерь развернули под старыми моренами, недалеко от ледника Октябрьский, на высоте 4300 м. Чтобы попасть на Большую Саукдару, нам необходимо пройти через перевал ВЦСПС (Профсоюзов) 5200 метров высотой и с него спуститься на левые боковые морены ледника до 4700. Наш маршрут хорошо просматривается с этого места, он пролегает по Б. Саукдаре до перевала Крыленко (5800 м.) и далее по восточному гребню до вершины пика Ленина (7134 м). В дальнейшем описании привожу выдержки из дневника, начиная с даты выхода на восхождение, описывать работы по организации лагеря долго, скучно и не очень интересно.

20.06. 1980 г. Подъём в 5-30. Разбудил Ткачёв В.К., он со своим отделением сегодня дежурный по лагерю. Эту ночь я провёл в каком-то полусне, немного болела голова, но встал бодрым и отдохнувшим. Рюкзак набил до отказа, тяжёлый, но акклиматизироваться, так аккли-матизироваться. Взял всё, что отобрал накануне для восхождения.

Выход перенесли. Срочно нужно было подготовить и оборудовать вертолётную площадку вблизи лагеря. Больному очень плохо, отёк лёгких, протянет не более суток, срочно

необходимо спускать вниз. Вертолёт уже вылетел из Душанбе. Наш врач Костя Леонов и несколько человек, не из числа восходителей, всю ночь дежурили около больного.

В десятом часу вышли из лагеря. Рюкзак терпимо-тяжёлый, можно даже ещё чего-нибудь добавить, перед крутым подъёмом надо немного разгрузить Риту Кузьмину - она дышит как паровоз.

Идём вдоль ледника Октябрьский, левее самого языка. Перед поворотом в широкое боковое ущелье встретили троих из передовой группы разведки: спускались Володя Присяжный, Коля Новиков и Люба Яркеева. Володя простудился и им пришлось спускаться в лагерь. Остальные - Ю.Янович, И.С. Гетман, Р. Таиров и Малюков продолжают маршрут. С боковыми ущельями и перевалами они совсем запутались. Их группа вышла на перевал высотой около 6000 м. в районе пика Октябрьский.

Срочно достали и просмотрели карты, сориентировались,

чтобы попасть на перевал ВЦСПС, нам надо сворачивать в широкое боковое ущелье, у поворота в которое мы сейчас и находимся.

Под перевал вышли в 16-30, до перевальной точки идти не более получаса. Много работал первым - прокладывал ступени в снегу, самочувствие нормальное. На сам перевал решили сегодня не подниматься, здесь удобное место для ночёвки и просторное, весь лагерь здесь спокойно можно установить. Палатки, для защиты от ветра, обносили снежными «кирпичами», которые выпиливали из фирна.

21.06. Спал в «высотке». Нас там набилось шесть человек - Н.Попов, М.Кузьмина, А.Чилин, Э.Г.Согрина, Р.М.Яхин и я. Легли не вдоль, а поперёк палатки, её размеры это позволяют.

Ночью слегка задыхался, голова побаливала, но утром самочувствие хорошее. Лучший способ снять головную боль - это движение. Собрали рюкзаки и довольно быстро вышли на перевальную точку. Сомнений нет - это перевал ВЦСПС.

Установили две палатки «Памирка», обнесли их стенкой из фирновых кирпичей и «забили» их продуктами и снаряжением. Начали спуск к месту ночёвки и дальше в базовый лагерь.

22.06. День отдыха. Все хорошо выспались. Теперь в базовом лагере на 4300 чувствуем себя «как дома». Основное событие дня - вертолёт. Прилетели В. Шакиржанов, С. Репин и Н. Пароваткин с целым стадом очень худых баранов, закупили их на каком-то мясокомбинате. Мы часто, с юмором, представляли картину, как эти трое загружают и выгружают животных в МИ-8, но всё оказалось менее весёлым. Большая часть баранов очень тяжело перенесла перелёт, и были не в состоянии даже двигаться - таких свежевали прямо у вертолёта. Картина ужасная. Остальных, около десятка, погнали в лагерь, пусть пасутся на скудной травке.

В восьмёрку загрузили продукты, большой газовый баллон, который мы с Володей Журкиным заполнили бензином для примусов «Шмель» и снаряжение, всё это будет сброшено передовой группе на Б.Саукдаре в районе 5000 м

Из лагеря в Джиргиталь улетели ещё двое заболевших -Коля Попов и Лаврухин Вячеслав. Коля угрюмо шёл к вертолёту сам, Славу нёс на руках Журкин. За несколько дней - четверо больных!

23.06. Сегодня наша группа дежурит. С Шуриком Хафизовым в 7-00 были уже на кухне: драили котлы и кастрюли, помогали на-шим замечательным девчатам-поварам готовить завтрак и убирать со стола.

Перед завтраком меня отозвала в сторону Эмма Григорьевна Согрина (наша начальник экспедиции) и потребовала собрать комсомольское собрание, на котором она хочет выступить по поводу дисциплины. Собрание наметили на 10-00, за завтраком объявлю об этом. Никогда в жизни мне не приходилось проводить такие мероприятия. Да и комсоргом экспедиции я стал в моё отсутствие (пока я занимался авиабилетами меня, оказывается, выбрали и утвердили в ЦК ЛКСМ). Нарушения дисциплины заключались в том, что кто-то долго и громко распевал песни под гитару и тем самым мешал всему лагерю спать, плюс какие-то претензии к поварам. Мы, перед дежурством, рано легли спать и ничего не слышали, никто нам не мешал. В общем, мне досталось от Эммы Григорьевны, за что не знаю, но на мне она «разря-дилась». Собрание прошло спокойно, и все претензии были сняты.

Целый день с Ш. Хафизовым и Ритой Кузьминой провели на кухне, ну мы и «пахали»! Вокруг суетился народ - получали продукты и готовили мясо на выход. Скорее бы ужин и конец нашему дежурству! После ужина заступает другое отделение. Ужин получился неудачным, не сварилась пшёнка, почти никто её и не ел кроме нас. Кто-то даже сказал нечто обидное. Шеф-повар Наташа Голубева тихо плакала на кухне. Шура Хафизов взял в руку тяжёлый половник, загородил своей очень мощной фцгурой выход из столовой-палатки и всем сообщил, что кто не похвалит ужин и не попросит добавки пшена, отсюда «вооще» не выйдет. Раздался смех, громкие похвалы. Наташу успокоили.

24.06. После завтрака получаю у наших радистов радио

станции «Карат» для связи с базовым лагерем и лёгкую самодельную КВ радиостанцию для связи в радиолюбительском диапазоне с спортсменами коротковолновиками. Готовлю антенны и противовесы. Время связи 8-30 и 21-00, в 13-00 аварийная.

Все проходят мед.осмотор. Нашли у меня «гады-медики» зачатки какой-то ангины и давление 130/90. На гору выпустили, а давление у всех такое, немного повышенное. Завтра выходим через перевал ВЦСПС на Б.Саукдару и установим лагерь 4700. В базовый лагерь вернёмся только после восхождения.

После ужина состоялась интересная лекция-беседа о радиоспорте. Её проводил кандидат технических наук Старков Алексей Александрович. Сам он из Ленинграда, работает в НИИ, разрабатывает авиационную радиоаппаратуру. Он провёл очень много интересных радиосеансов, даже с Туром Хейер-далом, когда тот пересекал океан на «Ра» и на «Тибре».

25.06. Подъём в 5-45, сборы рюкзаков и выход. Погода не балует - снег с ветром и наоборот. Заболел и не смог выйти на маршрут Женька Прилепа, это уже пятый больной в экспедиции.

На перевале ВЦСПС догрузились продуктами и снаряжением прошлой заброски и начали спуск. Ну и тяжесть! Не доходя до основного языка Б.Саукдары, сворачиваем на боковую террасу. К ней ещё надо подняться метров на 80 вверх по осыпи - идёшь, буксуешь, камни из под ног летят, тяжело, зло берёт, вылезаешь весь «в мыле», а там на большом камне аккуратно выбита надпись «Киса и Ося были здесь». Почти у всех прорывался истерический смех.

Лагерь для ночёвки разбили на морене в нескольких метрах от ледника. Большая Саукдара поразила меня своими колоссальными размерами.

Сегодня в 13-00 провёл экспериментальную связь с базовым лагерем, слышно отлично. В 21-00 очередной сеанс, но уже из-за перевала.

Отряд сильно растянулся, до сих пор, а уже 19-55, нет вспомогательной группы и отделения Геннадия Зенкова. А ведь у Генки весь наш запас сигарет! Сейчас к нам в гости пришли

И.С.Гетман и Малюков из передовой группы. Их палатки установлены на 4700, километрах в полутора от наших.

В 21-00 провел кое-как сеанс радиосвязи с базовым лагерем. После многих экспериментов с антенной и противовесом удалось услышать «Базу», но очень слабо - на двойку.

Наконец пришли группы вспомогателей и Зенкова, очень измотанные и злые.

26.06. Всю ночь шёл снег. Встали с Ритой Кузьминой в 7-30 - мы сегодня дежурим в нашем отделении и нужно приготовить завтрак. Остановились на молочном рисовом супе. Набрал воды, разжег примуса, далее готовить будет она, у меня утренний сеанс радиосвязи. Вышел подальше на ледник и после многих комбинаций с антенной и противовесом кое-как связался с «Базой». Такая связь никуда не годится, невозможно даже метеосводку получить. Они принимают меня на двойку, поняли, что у нас всё в порядке, на этом и завершили сеанс.

Завтрак, сборы и 1.5 км до палаток передовой группы на 4700. Лагерь выглядит очень живописно. Слева, в нескольких метрах от наших палаток - громада ледника, вокруг заснежен-

ные горы-гиганты. Прямо - перевал Крыленко (5800) и хорошо видны (когда нет облачности) склоны пика Ленина.

В 13-00 связь установить не удалось. Вечером попробуем с Пашей Козловым пересечь ледник и связаться с «Базой» с противоположных морен.

Выглянуло солнышко, снегопад прекратился, даже удалось подсушить отсыревшие вещи. Небо снова затягивается, облачно, скоро опять пойдёт снег. Сейчас 14-00. Остальные события зафиксирую перед сном.

Очень сильный снегопад. На вечернем сеансе, под сильным сне-гом и ветром, пытались наладить связь, но совершенно бесполезно.

27.06. Подъём в 4-00. Завтрак готовили прямо в палатке наши дежурные С.Репин и А.Скачков, остальные собирали рюкзаки. На улицу выходить не хочется - снег и ветер. Все склоны и морены покрыты толстым слоем свежевыпавшего снега. Начался изматывающий переход по леднику, нам надо дойти до 5400.

После 7-00 погода начала улучшаться. Ткачёв В.К. по своему карманному приёмнику вроде прослушал прогноз погоды - циклон до 29 июня. Передовая группа под руководством Юрия Яновича должна была выйти сегодня на восхождение, но, получив такую сводку, решила переждать непогоду.

Итак, после 7-00 погода стала улучшаться, открылся вид на перевал Крыленко, пик Ленина, пик Москва-Пекин (сейчас это пик Жукова). Красота! Все были просто очарованы открывшимся видом. Защёлкали фотоаппараты.

К 8-30 дошли до конца (начала?) морены, дальнейшее движение - по закрытому леднику. В 9-00 пытался установить связь, бесполезно. Связались верёвкой и продолжили движение до заброски под перевалом. Отсюда до перевальной точки около двух часов ходьбы. Место отличное, прямо на нас смотрит южная стена пика Ленина и восточная стена пика Жукова. Даже смотреть страшно на мощные снежно-ледовые карнизы

этих стен. Устанавливаем палатки. Многие мучаются головной болью. У меня, как ни странно, самочувствие хорошее, аппетит зверский. Завтра в 7-00 выходим на перевал и далее на 6100.

Если сегодня в 21-00 не установлю связь с базовым лагерем, то радиостанцию «Карат» больше таскать не буду, лучше взять побольше продуктов. Вес «Карата -1» с антенным хозяйством - около 5 кГ.

Сейчас 19-50, солнце уже зашло за пик Ленина, поднялся сильный ветер, началась позёмка, а здесь, в «высотке» - благодать, так лежал бы и писал, и писал... Через час связь, а вылезать совсем неохота.

Связи конечно небыло, не знаю, принимают они мою информацию или нет?

28.06. Сегодня в 7-30 вышли из лагеря. В рюкзаках несли только продукты, которые оставим в заброске. На перевал Крыленко поднялись за два часа. Передовая группа расположилась в ледовой пещере. Мы подготовили площадку для палатки и выкопали нишу, в которой оставим заброску с продуктами.

Совершили вылазку на седловину до 6200. Очень тяжело топтать следы в сухом, глубоком снегу. Слегка побаливала голова, но шлось нормально. Спуску очень обрадовался, мы спустились на 5400 как к себе домой.

Погода начала портится - туман, лёгкий морозец. Устал как собака. У палаток сидели Шурян и Гена. Оба плохо себя чувствуют и собрались уходить в базовый лагерь и далее, с «оказией» в Душанбе. Очень жаль было с ними расставаться. Успеют ли парни к завтрашнему вертолёту? Им придётся совершить суровый переход. С Шурой и Геной ушёл и Коля Самаркандский.

Настроение поганое, самочувствие неважное, наверно устал.

29.06. Какие всё же красивые вечер и утро в горах, особенно на такой высоте! Вчера был очень красочный закат. Ночь была морозная. Утро ясное, но как скверно и холодно вылезать из палатки!

В 7-15 начинаем спуск в лагерь на 4700. Нужно отдохнуть перед основным штурмом пика. Где-то в 6-30 спустилась с перевала группа В.К.Ткачёва. У них всю ночь болели головы, какие-то они все замученные и вялые, кроме того, они перепутали заброски и что-то важное утащили из запасов группы Эльвиры Насоновой. Эля «пошумела» немножко.

Спуск вниз. Тишину высокогорья нарушает визг врезающихся в жесткий наст кошек, недовольно-громкое ворчание пустот под слоем твердого фирна над закрытыми трещинами ещё не проснувшегося ледника. Слепящее солнце, чувствуешь, как горит кожа лица даже под слоем защитного крема.

Наконец-то в лагере 4700. Будем отдыхать целых два дня. Сегодня у Вернера день рождения, мы с Сашей Чилиным половину дня пекли блинный торт, вроде получилось съедобно. Вечером намечается грандиозное чаепитие всем отрядом.

30.06. День отдыха - это прекрасно! Встали утром, кто во сколько хотел. Закатил небольшую постирушку. С Виталиком Шакиржановым и Рамисом (корреспондент из Азербайджана) пересекли Б.Саукдару и по противоположным (правым) склонам спустились немного вниз - пытались по «Карату» связаться с базовым лагерем в 13-00. Как и во все последние дни безуспешно.

Сегодня собрался тренерский совет, уточнялись последние тонкости предстоящего восхождения, но их я буду описывать в процессе подъёма на вершину.

Назначил на 17-00 комсомольско-молодёжное собрание. Повестка дня - кому нести на вершину мемориальную плиту. Дело в том, что она тяжелая и все группы от неё открещиваются. Решили заносить поэтапно: до 6400 её поднимает отряд ДСО «Хосилот», до 6800 наш отряд ДСО «Таджикистан», а на вершину заносят Виталий Константинович Ткачёв и Максуд Хабуллаев - самый старый и самый молодой альпинисты в нашей экспедиции.

1.07. Сегодня выход на восхождение. Наша группа состоит: Яхин Роберт (Киргизская ССР), Липень Эдик и Гена Ла-

пин (Белорусская ССР) Рита Кузьмина и я (Таджикская ССР). Вышли в 3-00 из лагеря на 4700 в лагерь на 5800 на перевале Крыленко. Почти всю ночь шёл снег, но после нашего выхода погода постепенно улучшается. Нас встретили пик Ленина и Москва-Пекин (Жукова) слегка прикрытые поднимающимися облаками и освещенные первыми лучами солнца. Как это красиво! Жаль, не взял фотоаппарат с цветной плёнкой.

На перевале занялись установкой палаток. В.К.Ткачёв разместился в ледовой пещере, там такая холодина! Здесь хоть на солнышке погреться можно, а там подцепить радикулит или пневмонию - раз плюнуть. Ночью, конечно картина поменяется, но днём лучше на улице.

Завтра выходим на 6400. Сегодня спустилась с вершины наша передовая группа из Рогуна. У них всё нормально, молодцы - взошли на вершину первыми в этом сезоне.

2.07. Пишу эти строки на 6400. Самочувствие хорошее, но состояние ленивое - пройти несколько шагов это равносильно дома вынести мусорное ведро. Вид отсюда изумительный. Под нами развёрнута во всей своей красе Алайская долина, отлично виден альплагерь «Памир». Слышно, как где-то в облаках, которые ниже нас, гудят самолёты. Палатки установили на мелкой осыпи гребня лишенной снега. Как здорово! Валяемся на спальниках около палаток, вокруг прекрасные виды на окружающие вершины. Завтра предпримем попытку подъёма на вершину с 6400. Сегодня натоптались вдоволь. Снег сухой, рыхлый, глубокий, но выше ожидается плотный фирн.

Вечером поднялся сильный ветер. Я догадывался, почему эти приятные мелкие осыпи лишены снежного покрова. Закат был изумительным, множество красок, но холод...! Термометр в палатке показывал -16 СО. Фотографы не рисковали выходить наружу - снимали прямо из полуоткрытой палатки.

К ночи ветер ещё усилился, началась сильная позёмка, сухие гранулы снега с силой стучат в стенки палатки создавая, громкий и непрекращающийся шорох.

3.07. Ночь провёл почти бессонную. Наш доктор, Эдик

Липень, раздал перед сном какие-то таблетки, но я отказался, терпеть не могу всякие лекарства, а зря, все спали как убитые.

Вышли в 7-00. Солнце уже светит вовсю, но страшно холодно - сильный ветер и позёмка, ещё она называется «флагами», если смотреть на гребень вершины снизу, издалека.

Я тащу с 6400 мемориальную доску, ох, она и тяжёлая! Иду уверенно, слегка-слегка побаливает голова, даже почти незаметно. Очень неприятно в мульдах и за гребешками - там нет ветра и очень жарко, а выходишь на открытые места и сразу попадаешь под сильный ледяной ветер.

Заметил, что чем ближе к цели, тем безразличнее становится настроение и всё окружающее. Идёшь, идёшь как какой-то механизм, хочется плюнуть и повернуть назад, но когда передо мной взметнулся последний 45° склон, выводящий метров через 150 на вершину, пошёл увереннее, даже шагу прибавил. Последние метры перильной верёвки и я на вершине пика Ленина !!!

Эти строки я и пишу здесь. Холодно, но все ходят, суетятся, радуются, фотографируются. В.К.Ткачёв собрал и сфотографировал своих сотрудников из «Водоканалпроекта», потом взялся за меня и мой Аэ-рофлотовский вымпел. А вот мемориальную доску принять из моих рук отказался наотрез. Сказал, что это он должен был передать её М.Хабуллаеву, но именно Максуд до вершины не дошёл. Пришлось мне самому устанавливать эту плиту.

На обратном пути что-то я совсем ослабел, видно сказалась бессонная ночь. В какой-то полудрёме добрёл до палатки, часа два поспал и увидел мир в совсем ином свете - не таком мрачном. Сегодня спим на 6400, завтра уходим на 4700. Яхин Роберт Михайлович становится после этого восхождения «Снежным Барсом», Г. Лапин и Э. Липень после этой экспедиции планируют восхождение на Хан Тенгри и пик Победы. Если всё будет нормально, то я с Рогунцами, попытаюсь подняться на пики Е.Корженевской и Коммунизма. Это наши сокровенные планы, а пока мы в уютной палатке на гребне пика Ленина с которого нужно ещё спуститься.

Таджикистан. Душанбе. Горы, Аэропорт. Альпинизм. Это не сухие географические объекты, предприятия, эмоциональные понятия и спорт - это моя жизнь, это жизнь и судьба моих предков - начиная от обеих моих бабушек и обоих дедушек, которые приехали в эту страну ещё в 20-х годах прошлого столетия, моих родителей, проживших и проработавших здесь всю свою жизнь, и меня, а мне ведь в этом году «стукнет» уже 55 ! Первые пять слов написаны мной совершенно сознательно через «точку» - это не слова, это целые предложения, специально выделенные, акцентированные и... неразрывно связанные между собой, согласно географическому, профессиональному и, понятному только жившим здесь или полюбившим Таджикистан

людям, смыслу. Надеюсь изложить здесь несколько скромных, коротких, но почему-то непроизвольно и ярко запомнившихся мне сюжетов. Это даже не рассказы, а скорее «наброски» или «зарисовки» для «возможных будущих рассказов». Может, зачитаю их моим друзьям вечером во время горного перехода или перед очередным восхождением.

А вечера в горах замечательные, особенно если одеться потеплее и есть запас бензина или газа для приготовления нескольких незапланированных порций горячего чая. Горы, с наступлением темноты, как бы пододвигаются ближе и наклоняются над ущельем, им тоже очень любопытно услышать, о чём люди рассказывают, слушают они нас, понимают. Сколь много интересного услышали они за многие века и от многих поколений! Тишина, небо всё усыпано яркими мерцающими звёздами, на сложенном из камней столе - фонарик или свеча, защищенная от слабого ветерка пластиковой бутылкой с обрезанным дном. Равномерное и «убаюкивающее» ворчание примуса. Хорошо. Вокруг темно и таинственно. Привыкнуть к горным вечерам невозможно, ими поистине можно наслаждаться бесконечно!

Часто какой-то мимолётный фрагмент увиденного, или случайно и вскользь замеченного, поражает своей простотой, неожиданно становится понятным и понятым, а потому надолго остаётся в памяти как приятное и светлое воспоминание. Иногда он вдруг даже всплывает перед глазами, вызывает улыбку весёлую или грустную, и тогда так хочется рассказать другим людям об этих незначительных, коротких и добрых моментах жизни.

Откуда мы тогда возвращались? Точно уже и не вспомню, может быть с одного из восхождений, которые мы совершаем в районе Лучобского ущелья, а может после работ на высокогорной станции «Гусхор», но это место мне очень знакомо, поскольку довольно часто приходится здесь бывать. Кишлак Чор-

бог, за ним дорога резким и крутым серпантином спускается к мосту через реку Варзоб и устремляется к городским районам Душанбе. Примерно на середине спуска, у обочины, установлена высокая, вертикальная, бетонная плита - стела. В советское время таких плит вдоль дорог устанавливалось множество, с надписями, на русском и таджикском языках, прославляющими КПСС, скорую победу Коммунизма и ударный труд советских людей.

Сравнительно молодая женщина в национальных одеждах и девочка лет восьми - десяти сидели на бетонном основании, спрятавшись за плитой от холодного, осеннего ветра. Только-только начинался ранний октябрьский вечер. Помню, что к тому времени дождик уже прекратился, и хотя над нами небо всё ещё было затянуто, на западе уже расчищалось, и лучи заходящего солнца так явно и контрастно высветили на фоне тёмных, серых туч ещё мокрую и потому очень яркую желтизну увядающей тополиной листвы, извивающееся серебро бурлящей реки и тёмно-зелёные кроны чинар ещё не затронутые Осенью. Как красиво выглядело в тот момент Варзобское ущелье, какие чистые и удивительные краски!

Девочка прижалась к маме, крепко обвив её своими ручонками, мать нежно обняла дочку, словно пыталась согреть её своим теплом и защитить собой от пронизывающего ветра. Обе с нескрываемым восторгом любовались раскинувшимся под ними великолепным пейзажем. Они даже не разговаривали, а просто молча сидели, обнявшись, и смотрели, на то, как медленно и бесшумно поднимаются редкие белёсые клочки низких облаков по склонам гор, как вспыхивают и вновь слегка угасают краски, поскольку небольшие быстролетящие тучки всё ещё временами прикрывали и притемняли ненадолго солнечные лучи.

Наша машина быстро промчалась мимо, но я почему-то и сейчас отчётливо помню эти совершенно незнакомые лица с выражением какого-то умиления и безграничной любви друг к другу, их нежные улыбки. Мне подумалось, а ведь у восточных

ных женщин, особенно проживающих в горных селениях и возможности-то нет полюбоваться окружающими красотами, да и времени на это не всегда находится - всё поглощает домашняя работа. Редко удаётся им так-вдруг, не из-за своего забора, а в стороне от хозяйства и хлопот, увидеть красивый пейзаж, изменяющиеся краски времён года, просто так, обнявшись, посидеть с любимым и родным ребёнком. Наверно через много лет эта девочка, будучи уже взрослой женщиной, однажды увидев похожий пейзаж, сядет, обнимет ласково и нежно уже свою дочурку и, может быть, вспомнится ей тот далёкий момент её жизни, когда сидела она, так же обнявшись со своей мамой, и они вместе любовались игрой красок только-только начинавшегося раннего октябрьского вечера, когда прошёл дождик и дул холодный ветер. На лице её появится грустная улыбка от неожиданно проснувшегося воспоминания, а через сердце и душу холодным сквознячком проберётся лёгкий вздох - как нам было хорошо тогда, но как это было давно...!